вход

хроника

клуб

корзина

мейл

Малес Л.В.
mlv_ua@mail.univ.kiev.ua

Пространство постмодерна

После мастер-класса интригующею загадочной для меня осталась проблема межнарративной коммуникации; вообще осмысление ситуации преодоления монополии нарратива и языковых игр. А, с другой стороны, внутренний протест вызывало утверждение об исчезновении пространства в социальной реальности. Выстроенное всеми предыдущими эпохами и символьно запечатленное в самом разнообразном объективированном виде, социальное деление пространства никуда не делось. Словно трафарет для обоев, оно напластовывалось одно поверх другого, постепенно превращая физическое пространство в мозаику, которой мы именуем постмодерн. Да и не потому ли возникла сама эта метафора, что сегодня в моде все времена и эпохи одновременно, и они проявляются одна сквозь другую. Стараясь прочесть знаки времени в рамках их собственного контекста, обнаруживаем, что всё труднее закрыть гештальт, ибо не осталось ни одного целостного ансамбля: центральные, знаковые или так называемые, программные их части разрушены, а многие элементы вплетены в более поздние конструкции. Перед глазами открывается пестрая картина... Это видение мира стало столь значимым только сейчас. В эпоху метанарратива идеологии модерна (а может и другие) всё ставшее до того обозначалось - с помощью табличек, музеев, трудов этнографии - как история и автоматически превращалось в фон (тло - укр.), на котором выстраивались актуальные для того времени отношения. Более того, постмодерная эпоха в понимании социальной реальности сменяет временной континуум на пространственные координаты, которые дают возможность "поймать" мозаичность, многовариантность, разноустремленность в современных процессах. С этим связан не только отказ от одномерности, но и разочарование в прогрессе. Динамика и тенденции как количественные показатели уже не главные и не обязательно коррелируют с изменением состояния объекта. Процессы глобализации сопровождаются, чем дальше, тем большими тенденциями к "выстраиванию" локальностей, регионов. Очерченные символьно, они порождают специфические (уникальные в своем роде) социо-культурные среды, которые выходят на первый план в формировании пространственной структуры обществ нового типа. А более традиционные (политико-административные, этнические и т. п.) формы пространственной организации (или точнее бы, для данного случая, - упорядочения) общества не выдерживают давления глобализации и конкуренции с локальностями. Поэтому, чтобы обособить территорию, необходимо иметь социо-культурную гомологию. Национальная уже слишком широкая, размытая, а поэтому не прочная для построения гражданского единства. Такие составляющие государства как рынок труда, информационная система, производство - уже не могут быть национальными в глобальном мире. Указанные процессы непосредственно связаны с, до недавнего времени сугубо экономическими, а ныне общесоциальными явлениями. Речь идет об исчезновении четкой грани между производителем и потребителем за счет массового рекрутирования в ряды первого членов чуть ли не изо всех категорий населения. Но, конечно же, бывшие потребители не превратились в промышленников индустриальной эпохи - они скорее предстают как организаторы, конструкторы, в конце концов, творцы. Материалом и ресурсами для них все больше выступают социальные связи и знаки (а не земля, ее недра или другие материальные ресурсы), которые и образуют социальный, культурный, символический и политический капиталы.

Свяжем все это еще с таким популярным сегодня явлением, как виртуальная реальность, - это то символическое пространство, где собственный мир может выстроить только пока не каждый. Его "настоящесть" сегодня уже не предмет иронии, а тема для серьезных дискуссий. Согласно утверждению Томаса, она таки реальная, ибо имеет реальные социальные последствия. Виртуальное пространство - это пространство не для евклидовой геометрии, его причудливые взаимные наложения, бесконечные умножения без изменения первоначального объема и многочисленные синергетические эффекты нуждаются в принципиально новых аналогиях, языке, метафорах.

Подобные изменения не могли не отобразиться на самих формах организации социальности. С учетом всего выше сказанного становятся объяснимы различия в образе жизни модерного общества - мне кажется, это были разные способы воплощения или, как теперь говорим, объективации, идеологической схемы. Поскольку в модерном обществе борьба происходит за технологии, создавалось впечатление, что перемещение в пространство более прогрессивной технологии даст в результате изменение в образе жизни. И для удержания своей социальной среды от тлетворного воздействия чуждой идеологии, возводились преграды на пути несущих её технологий и агентов, перебежчиков во вражеский лагерь. Насколько сейчас всё это недейственно и говорить не приходится. Ведь сталкиваются между собой не способы жизни, а стили, взращиваемые на своих языковых играх, кодах, они задают собственные организующие начала видения и действования в мире - супротив которых и железный занавес, и лимитирование бессильны. Но создавшееся впечатление исчезновения границ обманчиво, ибо очевидно, что многочисленные социокультурные среды имеют свои, порой намного неприступнее границы. Более того, только когда разобрали Берлинскую стену на сувениры, граждане уже единого государства ощутили ту огромную пропасть, разделяющую их на Восточных и Западных немцев.

Но взаимодействие и сообщения между этими миро организующими субкультурами все же возможны. Переход между жизне-стилевыми средами происходит за счет выпадения из прежних сложившихся отношений и, как правило, связывается с пространственными перемещениями. Пребывание в других мирах дает санкцию на инаковость на переход к другому стилю. Но, поскольку изменчивость в традиционном обществе ассоциировалась с изменой и выглядела, по меньшей мере, подозрительно, люди особо не стремились осваивать другие миры,.

В проекте "модерн" идеал открытого общества прямо таки обязывал к подобным изменениям: "Кто был ничем, тот станет всем!", "Американская мечта", вдохновляемая примером Форда, "Золушка" как один из популярнейших сказочных сюжетов - эти и другие примеры превратили социальную мобильность из исключения в образец для подражания. При этом категоричность социальной структуры осталась всё так же сильна - каждый индивид должен иметь в ней место, принадлежать к той или иной (в значении строгой дизъюнкции) категории на данный момент времени. Вопросы: "Перестал ли Форд быть рабочим, заняв кресло директора?" "Будет ли учительница матерью во время урока, когда в классе учатся её дети?" - вытеснялись на маргиналии научного и общественного сознания, а группы, которые всё-таки сохраняли в себе черты покинутых миров - маргинальными, оценивались с некой брезгливостью, даже презрением. Поэтому такими паническими выглядят прогнозы о грядущей массовой маргинализации, потери национальной и классовой идентичности звучащие из уст видных деятелей культуры, политиков, авторитетных социологов.

Современность же, требуя всё чаще и чаще подобных переходов, начинает рефлексировать по поводу самотождественности индивида в подобной ситуации и обнаруживает древность человеческого опыта перемещений между различными мирами. Не то же ли происходило, когда, забываясь во время массовых архаичных ритуалов, наши далекие предки становились проводниками дождя, или зорким и ловким зверем.

В исследовании истории опыта пребывания в разных социокультурных средах и статусах, как мне кажется, важным оказался тот момент, когда исполнение ритуала стало поручаться избранным (то ли жребием, то ли судьбой, то ли происхождением), а все остальные соплеменники превратились в более или менее пассивных наблюдателей и потребителей произведенных чудом благ. Превращения их общинной жизни ограничились обрядами инициации, стали строго поэтапными и безвозвратными. Кроме мага никто уже не мог вернуться опять в детскую, юношескую пору, равно как и проскочить какой-то из этапов профессионального или личностного роста. Так, "отойдя на определенное расстояние" от главного исполнителя ритуала, община наложила на это сакральное место и социальное различение, сделав автоматически всех, Туда не вхожих, профанами.

Описывая театр, великую политику, социологи, как не странно прибегают к тем же различениям. Наконец, модерный мир четко обозначил места и формы санкционированных транскультурных и транссоциальных превращений, а социологическая наука их соответственно назвала. Только войдя в один из лифтов, ты мог переместиться между этажами социальной иерархии вверх-вниз или перемещаться в пределах какой-то из страт горизонтально. Исключение составляла лишь сцена, где один и тот же актер мог играть принца и нищего, да и то был ограничен амплуа, художественным руководителем, политикой партии-и-правительства, наконец, - духом времени.

Примечания


Постмодерн не возвращает то "золотое время", когда
преобразовательный потенциал человеческой натуры сковывался
лишь дословностью ритуала и традицией. Дойдя до предела
рациональности и эффективного ведения хозяйства, осознается
ресурсная ограниченность превращения мира. И уже не заботясь о
смычке села и города, пустив на самотек развитие технологической
оснащенности нашей жизни, мы всё большее уходим в
символический (в противовес объективированному, вещному) мир
социального. Там, в среде масс-медиа и интернет, выстраиваем
новые миры и приобщаемся к интереснейшему опыту других
социальных групп и далеких культур , с их помощью обнаруживаем
и чудо. Конечно, и стили жизни будут, таким образом, построенные
на нерепрезентативных основах (симулякритических за
Бодрийяром). Другое дело, волнует ли и влияет ли на выстраивание
социального взаимодействия эта их безденотатность.


Оно наслаивалось и теперь для расшифровки какого-то из этапов своего развития требует создания своеобразной
социальной археологии места. Например, для американца, вот уже несколько лет преподающего в Киеве, карта
города состоит из квадратика его дома на Оболони, а также закругленных желтых букв m (предприятий быстрого
питания фирмы МакДональдс) и светящихся зеленых М - станций метро. Для жителя уездного города Нежин тот же
Киев проявляется сетью железнодорожных и автобусных вокзалов, он весь усыпан созвездиями крупных и помельче
торговых точек, оптовых рынков и вещевых базаров...

Одна из инсталляций, экспонировавшаяся в Центре Современного Искусства, в виде своеобразных следов жизни
на стене подобных обоев предлагала накатанные один поверх другого трафареты цветка, мухи и фото на документы.
Лексика видеоряда здесь не случайна, она лишь усиливает ещё одно проявление современности - её визуализацию.
На этом построены сюжеты многих художественных произведений, одним из самых ярких среди них
является новелла "Каменный крест" В.Стефаника.
Чтобы стать в советском обществе эмансипе, нужно было хотя бы на год уехать заграницу, бросив все - только
тогда твои личностные изменения станут объяснимы в рамках данной культуры.
Г.Зиммель, анализируя пространство и негативные социальные связи, приводит в пример чужака, который
приходит извне, из-за границ земли, с которой идентифицирует себя группа и это не столько путешественник
(турист, который своим временным присутствием не возмущает установившихся социальных связей), как тот, кто,
войдя в социальную жизнь группы, остается чужим. Таким исторически был купец, а также ученый-интеллектуал,
имеющие знания о различных способах организации общественной жизни.
В СССР веке эта архаическая черта проявляется в политических решениях. Так в годы второй мировой войны был
издан печально известный приказ № 270 "Смерть изменникам", согласно которому все военнослужащие,
побывавшие в плену врага, привлекались к ответственности как изменники Родины. Гонениям подвергались и люди,
находившиеся на оккупированной территории, остербайтеры, узники фашистских концлагерей.
Так Э. Гидденс довольно чутко улавливая все тенденции современной социальности, интерпретирует их, скорее в
духе франкфуртцев, продлевая их схемы, он поддерживает метанарратив модерна под названием "поздний модерн"
О генезисе и последствиях делегирования в политической практике и поручению общественных функций вообще
описано у П.Бурдье.
Примеров тому несть числа. Чего стоят только проекты по круглосуточному наблюдению по интернет за жизнью
семей-добровольцев, а полжизни, проведенные с любимыми сериалами?!

 


Философский клуб "Минерва" 07.2001.

Хостинг от uCoz