вход

хроника

клуб

корзина

мейл

Малес Л.В.
mlv_ua@mail.univ.kiev.ua

Пределы и запредельное модерна

Сегодня интересен и загадочен даже не сам постмодернизм, а то неугасающее внимание, которое обращено на познание и критику его сущности. Хоть это и покажется слишком смелым обобщением, уязвимым для критиков, но все же предлагаю не отводить взгляд и признать, что все, обсуждающие модерн: во что он превратился, что было до и после, - все они относятся к сомну постмодернистов уже по определению. Сколько эффектных и столь же эффективных дихотомий было порождено в этом дискурсе: сакральность - профанность, универсальность - уникальность, монотонность - полифоничность, рациональность - магичность. Каждая из них достойна концепции. Так бы оно и случилось, если б не привычка к критицизму и скептическое отношение к любым попыткам метанарратива. Ведь сегодня есть все условия для создания порой противоположных объяснительных моделей пост- и собственно модерна, доказать которые не составляет особого труда, благо, жизнь наша всегда была разнообразна, и история может предложить подбор фактов на любой вкус. Эти услуги истории всегда пользуются популярностью, поскольку облегчают участь ученых, но особенно возрастает на них спрос в обществе во времена великих или малых выборов.

Модерн, к слову сказать, призвал в свое время статистику на помощь именно в попытках привести субъективизм разнообразия эмпирических фактов к более уравновешенным массовым и обобщенным данным. Однако её постигла та же участь. После того, как за процентоманией прочно закрепился статус ещё одного подвида лжи, страницы научных изданий вновь запестрели яркими фактами, где последние уже исполняли скорее функцию иллюстрации, а не доказательства. Естествоиспытатели, а затем и гуманитарии, дойдя до предела в использовании возможностей логического обоснования выводов о мире, пошатнули веру в аргументиррованность как таковую, академический стиль всё больше вытесняется свободным (в частности эссеистикой), а прямое цитирование - интертекстуальностью.

Конечно, речь здесь не идет об исчерпании эвристического потенциала, как самой статистики, так и точных методов вообще, но чем больше мы стараемся оцифровать мир, тем больше он ускользает от нас, и чем красивей математическая модель, тем меньше она объясняет реальность. Поэтому, едва освоив SPSS, социолог учиться работать с единичными фактами. Ведь по статистике виртуального сообщества у нас ещё нет, но, именно когда пользователи интернет достигнут увесистой цифры, само явление уже будет достоянием ближайшей истории и превратиться в пратекст последующий процессов. Применение математических методов обретает свои жесткие рамки. За ними простирается, так называемая, качественная методология, которая в зону исследования вовлекает больше разнообразных контекстов существования социального. Субъект-объектный подход критикуется не только в отношении к другому человеку, но и к миру в целом. И хоть эффект соавторства осмысливался ещё герменевтикой, но позиция ученого как соучастника (в значении и современника, и сотворца) стала рефлексироваться лишь недавно.

Сегодня можно с уверенностью говорить, что постмодерн, даже сам того не желая, прочно вошел в научный дискурс, - и не только как стиль мышления, но и как предмет изучения, или, точнее, рефлексии. Это довольно таки нетипичная ситуация для истории обществоведения, ведь исполняя священный завет объективности, социальные явления могли попасть в поле зрения исследователя, только будучи на далеком расстоянии, когда социолог перепрофилируется в культур-антрополога и отправляется в архаичные общества, или будучи уже однозначно установленными, то есть ставшими, историчными.

После некоторых определений позитивистской методологии, следует обратиться к базовым принципам модерной идеологии, согласно которой несколько веков подряд обустраивалось человеческое общежитие. За счет чего так долго и успешно шагала планетой модернизация, попутно, более или менее успешно прививая свои ценности? По моему мнению, в данном случае удачной оказалась экспансионистская стратегия глобализации. Так же, как и о пространстве, серьёзно о ней заговорили только в последние десятилетия, то есть тогда, когда она стала уже не просто неоспоримым фактом, а и неотъемлемой частью нашей жизни, когда мы увидели её последствия и пределы. Оказалось, что принятие технических усовершенствований, даже привнесённого способа жизни, не означает усвоение предлагаемых на их основе ценностей. Более того, цивилизационые достижения Запада, с одной стороны, стали мощной базой для разворачивания символьных конструкций национальных культур, а, с другой - растормошили, казалось забытые фундаменталистские движения. Так глобализация принесла с собой миру локализацию, а сам длящийся сегодня процесс уже диалектически называют глокализацией.

Первые процессы, породившие феномен глобализации, (а к таким можно отнести и массовые географические открытия, и формирование международных рынков, и колонизацию) несли в себе идею прогресса и стремление к большим расстояниям. Самым ярким выразителем коих стало Просвещение, но ёще долго потом они прочитываются в текстах модерной культуры. Ф.Ницше завещал любить дальнего, а своеобразно воплощенным в жизнь помнят этот тезис граждане бывшего СССР: всплески интернациональной дружбы и постоянные перебрасывания специалистов, комсомольских бригад, целых народов на великие расстояния с целью нести передовой опыт во все уголки необъятной Родины. В научной среде специализация на древнем мире была самая безопасная с политической и методологической точек зрения. Это не только более объективно, но и не так взрывоопасно, как ворошить недавнее прошлое ВОВ, учитывая поколение живых свидетелей с обеих сторон.

Собственно социальньность тоже была модернизирована. Поскольку в обществе легитимирующим правом обладал лишь рациональный нарратив, то действия и практики á ктора из другой традиции (будь-то искусство, магия или повседневность) с неотвратимостью подлежали деривации, то есть объяснению их с помощью принятых культурой логических цепочек мотивов и норм. В итоге, во взаимодействии принимали участие сплошь рациональные (собственно рациональные или в той или иной степени рационализированные) тексты, и избежать конфликта интерпретаций редко когда удавалось.

И в научной среде, и на обыденном уровне социальные роли воспринимались как внешние, скрывающие за собой настоящий облик. Вечно манящей была загадка человеческого "Я", предполагалась субстанциональной, и в то же время поддающаяся "перековке", природа личности. Основной постулат рационального действия требует, чтобы излишки минимизировались. Именно по этому критерию выбирается та или иная линия поведения, и на это, кроме прочего, направлено само действие. Ключевое здесь слово "излишки" подразумевает затраты и разнообразные эффекты как при создании, так и при употреблении продукта, хотя имеет некоторый семантический перекос в сторону второго. Но, зачастую, минимизации подвергались лишь расходы производства (тут я отсылаю, прежде всего, к советскому опыту), а раз так, идеалом стала идея перпетуум-мобиле - "из ничего все, и так бесконечно". Употребление этой завораживающей формулы внешне очень напоминает магическое мировоззрение. Непосредственным агентом распространения и поощрения этой установки стали всевозможные маркетинговые стратегии, а в особенности реклама в СМИ; близкая логика руководит также многими неплательщиками налогов и т.д. Любой нарратив, грезящий о приставке мета-, вынужден использовать все средства для привлечения и удержания в своих границах максимальное количество социальных агентов. Поэтому магические пасы внешне всегда просты, поскольку это способствует большей зрелищности самого действия и привлекает, а не отпугивает зрителей, клиентов, всех непосвященных. И постсоветское общества попросту "повелись" на рекламируемую и завораживающую эффективность и простоту либерально-демократических рецептов достижения процветания, предложенные Западом, хотя и подозревали, что развитые страны достигли такого уровня не одним взмахом волшебной палочки. Как следствие ощущение, что нас надули.

Рациональность модерна тем и привлекательна, что стройна, проста и понятна. Но она, как и любое действие фокусника опирается на сложность механизмов и связей с культурой, социальными сетями, наконец, рутинным трудом в филиалах производственных комплексов ТНК в азиатских странах. Убеждая человека в собственной (его) всесильности и собственной (их) бескорыстности, власть, посредством формирования рациональной идеологии модерна, схожей, как мы это увидели, с формулами магического действия, - выводит большинство управленческих механизмов из области видимости, рефлексируемости. Добродетельным патернализмом государство превращает индивида в объект и максимизирует собственные "invsisble выгоды".

В самый разгар победного шествия НТР общество приходит к заключению, что цена многих нововведений намного выше изначально заложенной. В среде социальных наук появляется концепция "общества риска", бурно развивается движение Зеленых, термин "экология" жестко закрепляется за вредным влиянием техногенной среды и на человека, и природу. Очевидно, они борются уже со следствиями утилитарного подхода, и это может рассматриваться как одна из причин того, что ситуация после многих лет борьбы существенно не изменилась.

Действительно, экономический детерминизм достаточно стройно работает при условии доминирования материального производства, хотя и порождает как свой побочный результат разнообразные формы отчуждения. Когда же жизнедеятельность общества всё больше предполагает информационную компоненту, вкус и искушенность, пародийность образа богача с низкой культурой порождает анекдоты о новых русских.

Существующая в том же обществе коррупция, напротив, не рациональна по характеру отношений, этим понятием обозначаемых. Она традиционна и очень близка обычаю отмечать пышными застольями любой факт в жизни всего коллектива или какого-то из его членов. В советских городах из-за доминирования нуклеарной семьи, неразвитости соседской общины, других неформальных объединений, именно трудовой коллектив становиться "субститутом" "большой семьи", именно в его кругу принято делить радости и горести на всех, где попирая, а где подпирая организационную пирамиду должностей. Данное обстоятельство много в чём объясняет безуспешность сегодняшней борьбы с коррупцией и клановостью (а шире - с так называемым "кумовством") - сложная система социальных связей, необходимых для нормальной деятельности того или иного социального института, не может регулироваться исключительно веберовской бюрократической рациональностью. Наивно ожидать от чиновника должного исполнения всех его обязанностей, не давая ему ничего взамен (получаемая им заработная плата никак не связывается с обслуживаемыми клиентами и всегда будет неадекватна ненормируемому и некалькурируемому труду служащего). Вот где здравый смысл и повседневность намного эффективнее, а, следовательно, и "рациональнее" (именно в значении адекватности ситуации, а не минимизации издержек) нежели идеологическая рациональность модерна.

Таким образом, в модерном обществе рациональность, как культурный его остов, все же предполагала, хоть и делегализировала магическое мышление, более того, доведя собственные базовые принципы до предела, способствовала актуализации для современного общества магических, традиционных, телесных и других, до того периферийных, практик.

 

Примечания

1 Привлекая статистику к своим теоретическим построениям Конт, Дюркгейм, Маркс, Вебер и другие классики ХІХ в. - сделали её незаменимой основой социологической аргументации для последующих поколений.
2 Интертекстуальность как стиль определяет Умберто Эко (Эко У. Записки на полях "Имя Розы"// Иностранная литература. - №10. - 1988. - С. 92-103), а как социальное явление - Ролан Барт (Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. - М.: Прогресс, 1994. ( 616 с.)
3 По этому поводу А.Ф.Филиппов, представляя свой новый спецкурс "социология пространства", заметил, что определенное социальное явление попадает в центр внимания науки, лишь становясь не актуальным для обыденного опыта, словно растекаясь в нём.
4 Термин глокализации использует Р.Робертсон (Robertson R/ Globalization. London: Sage, 1992) и З. Бауман (Бауман З. Глокализация, или кому глобализация, а кому локализация // РЖ Соц. и гум. науки. - Серия 11. Социология. - 2000. - №1. - С. 24-28). Теме глобализации посвятили свои лекции И.Девятко, А.Согомонов, Б.Кагарлицкий на летней школе "Глобализация и постсоветское общество", Москва ЦСО при ИС РАН 26.06-9.07 2000г. См. также Х. Шрадер Глобализация, (де)цивилизация и мораль // Журнал социологии и социальной антропологии. 1998. Т. 1. № 2.
5 Waters M. Globalization. L., N.-Y.: Routlege. 1998.
6 Проиллюстрировать это положение можно на примере философских, психологических, социологических концепций личности, или взяв едва ли не каждое произведение ХIХ-ХХ веков. Сразу вспомнился роман Кундеры "Бессмертие" и одна из сюжетных линий фильма Э.Рязанова "Служебный роман" - с той разницей, что поиск настоящего "Я" героини в первом случае совершала она сама, а во втором, это делали её коллеги.
7 Важно, именно о какой рациональности идет речь, ибо и Вебер и другие социологи, разрабатывавшие это понятие, говорят о плюрализме рациональности, а саму её понимают как стройность выводов из определенных оснований - ценностных, социальных и проч.
Эту же точку зрения разделяет и А.Г.Здравомыслов при обсуждении вопроса рациональность и власть. Здравомыслов А.Г. Рациональность и властные отношения //Вопросы социологии. - Вып.6. - 1996. - С.7-70.
8 Но в доиндустриальном обществе магические практики соседствуют с правилами повседневной жизни - человек, помимо расчета с непосредственными участниками производства, должен пожертвовать определенную часть продукта не только верховной власти, но и многочисленным богам, всевозможным духам и проч.
9 Подробнее об этом: П. Бурдье "Практический смысл". - СПб.: Алетея, 2001. - 562с. (Гл. "Способы господства").
10 Разработкой её занимаются У.Бек, Е.Коза, С.Котл, в России - О.Яницкий.
11 Тут следует заметить, что при построении своей концепции европейской рациональности, Вебер особое внимание уделил протестантизму как основе культурных и социальных отношений при зарождении капитализма, в частности, в своей программной работе "Протестантская этика и дух капитализма".


Философский клуб "Минерва" 07.2001.

Хостинг от uCoz