вход

хроника

клуб

корзина

мейл

И.Кунчуров., И.Срибный
sribny@i.com.ua

Мистицизм Гераклита Темного

«Я искал Самого Себя!»

«Размышление всем свойственно».

«Ослы золоту предпочли бы солому».

«Лучшие люди Одно предпочитают всему».

 

***

Данная статья представляет собой дополненный вариант помещенного ранее на этом сайте текста «Жизнь и мистицизм Гераклита Темного: опыт философского осмысления», в котором учтены результаты обсуждения ее на философском клубе «Минерва» (текст отчета обсуждения приведен в конце статьи после списка литературы). От своего первого варианта данная статья отличается: введением важных для понимания определений, связанных с понятием мистического опыта, некоторыми другими дополнениями, а также некоторым изменением архитектоники.

***

Основной целью статьи является изложение результатов опыта осмысления жизни, отдельных мистических изречений и учения великого древнегреческого софоса (постигшего Одно мудреца) Гераклита Эфесского с философских позиций постмистицизма.

Известны различые толкования и применения понятий «мистический», «мистика», «мистицизм», «мистический опыт» и «мистическое учение», часто расплывчато-туманные. Для ясности определимся с этими терминами.

Под словом «мистический» будем понимать «относящийся к мистическим учениям». Термин «мистические учения» рассмотрим более подробно. Он происходит от терминов древнегреческих мистерий – mustixo()j, мистик, тайный, таинственный и mustixa)(, мистика, таинство, таинственные обряды; впрочем, имеются и другие толкования, так слово мистерия производят от греческого «закрывать рот» [при обряде Посвящения] и др. Существенным здесь является то, что основным для понимания мистического опыта полагается его субъект – мистик в его связи с мистической практикой, представленной здесь в форме мистерий.

Кроме того, часто понятие «мистика» (обычно «средневековая») определяется как «религиозно-философские течения», которые видели путь постижения Бога «в сверхъразумном созерцаниии» и специфическом мистическом чувстве, а не в логике и рассуждении (см.: Философская энциклопедия. /Гл. ред. Ф.В.Константинов, т. 3, с. 455. М., «Советская энциклопедия» 1964. – 584 с.). Ценным здесь является указание на связь категории «мистика» с мистическим чувством, а также то, что она определяется через понятие «религиозно-философские течения».

Что касается понятия «мистицизм», то обычно оно в широком смысле охватывает необозримую область истолкования явлений природы, общества и человеческого мышления «как имеющих в своей основе таинственное, необъяснимое сверхъестественное начало» (см.: Философская энциклопедия. /т. 3, с. 456). В узком смысле понятие «мистицизм» охватывает область истолкования явлений природы, общества и человеческого мышления как основывающихся на мировоззрении мистиков, на мистическом учении. Следовательно, необходимо более строго определить понятие «мистическое учение».

В данной статье вводятся обобщающие определеня понятий мистический опыт и мистическое учение, охватывающие то общее, и с этой точки зрения наиболее ценное, что есть, прежде всего, в мировых и национальных религиях (вопрос о типологии различных видов мистического феномена по другим признакам выходит за пределы статьи – А.): в индуизме (Адвайта-Веданта, Аштанга-Йога, Санкхья), в буддизме, в исламе (учение суфиев, Вахдат ал-Вуджуд, прежде всего), в иудаизме (Каббала), в зороастризме (учение Зерванизма и др.), в древнегреческой философии (Гераклит Темный и др.), в неоплатонизме, в мистическом учении Иисуса Христа и более поздних христианских мистиков, в Алхимии (египетской, греческой, арабской, западной, индийской, китайской), а также в неорелигиях (см. Кунчуров І.І. Релігії орієнталістського напряму в Україні /В зб.: Новітні релігії в Україні (c. 120 – 130). Редакційна колегія: В.Д. Бондаренко – головний редактор та ін. –К.: VIP, 2000.– 176 с.).

Исследование эмпирического мистического опыта перечисленных учений позволяет заключить, что в их основе лежит психологический феномен мистического Постижения Единобытия (недвойственности) как тождественного собственному «Я» мистика. Что касается других определений мистического опыта, например, как «чувство, которое возникает у первобытных людей в результате непосредственного контакта с невидимыми реальностями» и приводящими в действие «афективную категорию сверхъестественного» (см. Л. Леви-Брюль «Мистический опыт и символы первобытных людей» в кн.: Мистика. Религия. Наука. Классики мирового религиоведения. Антология. /Пер. с англ., нем., фр. Сост. и общ. ред. А.Н.Красникова. –М.: Канон+, 1998. –432 с. (История философии в памятниках)), то, с нашей точки зрения, эти определения упускают то основное, спецефическое, что собственно и определяет философскую категорию мистического опыта как таковую. Кроме того, эти определения часто подменяют понятие мистического опыта религиозным переживанием. Мистический опыт является одной из разновидностей религиозно-пантеистического опыта.

Учитывая изложенное, под мистическим учением понимается неотъемлемый элемент всех тех названных выше и других философско-религиозных учений, доктрины и практики которых основываются на изменении убеждений о собственном «я» в результате психологического феномена, воспринимаемого как мистический опыт Самопознания или Богопознания путем непосредственного интраспективного переживания Одного, Постижения «Я» Абсолюта, Единобытия (состояния недвойственности Бытия, в результате которого именно это Бытие определяет сознание), что крайне важно, без использования наркотических веществ. Последнее отличает, собственно, мистический опыт от его суррогатов.

С философских позиций постмистицизма существенными являются пять следующих принципиальных особенностей воздействия мистического Постижения на человека, из которых первые две, как наиболее важные, определяющие ценность мистического переживания, присущи только «чистому» опыту, то есть, как пояснено выше, – отсутствием использования наркотических средств.

Первой и самой существенной особенностью мистического Постижения является обретение каждым Постигшим мистиком стабильного, нового, расширенного состояния сознания (РСС), как очищенного от прежних негативных привычек ума и чувств («Рождение свыше»). Его важнейшей характеристикой является снятие всх проблем, имеющих дуальную природу мира множественности. Это достигается путем резкого понижения онтологического статуса этих проблем и предварительной очисткой сознания, может быть сравнима с субъективным исполнением всех желаний, и поэтому обычно эзотерически приравнивается к исполнению всех желаний мистика (в Адвайте и др; наиболее детализированно этот вопрос рассмотрен в Алхимии).

Второй важнейшей особенностью является самодостаточность мистического переживания, то, что для Постигшего мистика обретенная им sofi/a (софи/а, мудрость) не требует экспертного подтверждения извне.

Третьей особенностью является объяснимость (т.н. «иррационального» мистического Постижения посредством рационального, трезвого мышления возникновения его психологических механизмов.

Четвертой особенностью является принципиальная возможность обобщения мистического опыта в рамках отдельных направлений и школ (см., например книгу Эвелин Андерхилл «Мистицизм. Опыт исследования природы и законов развития духовного сознания человека». /Пер. с англ., под ред. В.Г.Трилиса, М.Неволина. – К.: София, 2000. – 496 с.). (Хотя, как замечено выше, вопрос о типологии различных видов мистицизма выходит за пределы настоящей статьи – А.).

Пятой особенностью мистического Постижения является принципиальная практическая повторимость мистического опыта путем соблюдения конкретных духовных технологий (нейропрактик), откуда – значимость наличия этих нейропрактик и, основывающихся на их применении, существование мистических школ.

Продолжая определения, заметим, что древнегреческий термин sofo/j (софо/с, мудрец) означает человека, пережившего мистический опыт Постижения Одного или Всеединства.

Термин философ (от древнегреч. filosofia философия, любовь к мудрости) может иметь двоякое толкование. По Пифагору, Платону и Аристотелю понятия философ и софос различаются: философ – человек, который стремится к обретению мистической мудрости, а софос – тот, кто уже достиг ее. В этом смысле можно сказать, что понятия античный философ и философ-мистик тождественны. Однако, философ еще не достиг мудрости, то есть состояния софоса, мудреца. Следовательно, в этом смысле назвать софоса философом неправильно.

В другом, современном, понимании под термином философ понимают мыслителя, часто профессионала, а в бытовом понимании и «простого человека», более или менее системно рассуждающего о философских проблемах бытия.

В этом втором, утвердившемся современном, понимании далеко не всякий философ – мистик, и, возможно, не каждый мистик – философ. И в этом смысле понятия «философ», несомненно, что любой древнегреческий мудрец, включая софоса Гераклита, философски рассуждающий об Одном, о мудрости и т.д. – философ.

Классификации учения Гераклита. Диоген Лаэртский (1 пол. 3 в.) относит Гераклита наряду с Ксенофаном и Парменидом к отдельным философам, то есть к тем, кто не принадлежал к какой-либо школе. Причиной этого является мистическая основа (Самопознание) их мировоззрений.

Издавна sofos (мудрец) Гераклит, в связи с «буквальным», истолкованием комментаторами метафорически описываемых им четырех «стихий» как соотносимых с макрокосмом физической основы сущего, был отнесен к «физикам». Затем, учитывая замечание грамматика Диодота, который говорил, что сочинение эфесского мыслителя не о природе, а о государстве, поскольку раздел о природе служит только для примера (аналогии), Гераклит был причислен некоторыми философами к политическим и религиозно-этическим реформаторам, предвосхитившим тему «Государства» Платона.

Великий немецкий философ-идеалист, основоположник диалектики Гегель, писал, что не было такого положения в учении Гераклита, которого он бы не использовал в своей философии. В итоге, учитывая авторитет Гегеля и учение Гераклита об изменчивости души, которое было понято как изменчивость категорий материального мира («Нельзя войти в одну воду дважды», «все течет» и т.п.), Эфесский sofos был отнесен к диалектикам. Согласно этому воззрению Гераклит пытался философски осмыслить мир в диалектических формах и даже показать значение индивидуального философского мышления для соединения с Единым.

Буквальный подход к трактовке учения Гераклита о стихиях, позволяющий трактовать его как стихийного философа-материалиста импонировал представителям марксистско-ленинской философии, пытавшихся найти корни своего материалистического учения у древних философов. Поэтому еще К.Маркс критиковал Лассаля за «попытку отнесения Гераклита к философам-идеалистам», затем тенденциозное понимание Гераклита как стихийного материалиста отстаивал В.И.Ленин. Естесственно, что именно этот подход к пониманию софоса Гераклита утвердился в марксистко-ленинской философии (достаточно вспомнить книгу М.А.Дынника «Материалисты древней Греции» /Госполитиздат, М., 1955. – 238 с., в которой наряду с другими «материалистами» приведены изречения Гераклита. – А.).

Как показывает анализ жизни эфесского мыслителя и его сохранившихся в литературных источниках около 150 фрагментов и отдельных изречений, и писем (которые, впрочем, приписываются исследователями-гиперкритиками «Псевдо-Гераклиту» – А), Гераклит Темный, исповедовавший идею Самопознания или Постижения Единого, был крупнейшим греческим философом-мистиком своего времени.

В Западной философии о мистицизме Гераклита писали различные философы, среди которых отметим Б.Рассела. Однако, и он, видя в Гераклите и мистика, и эмпирика, понимал некоторые мистические высказывания Гераклита в их буквальном, «эмпирическом» значении, упуская при этом их мистико-эзотерический смысл. Это относится, прежде всего к самим стихиям, «огню», прежде всего а также к таким категориям мистицизма, как «солнце», «море» и т.п. Тем не менее: «В такой натуре мы встречаемся с истинным единением мистика и ученого, что является высочайшим из достижений, возможных в сфере мышления» – заключает Б.Рассел (см. «Мистицизм и логика» в кн.: Б.Рассел «Почему я не христианин». М.: Политиздат, 1987. – 333 с.).

Рассмотрение учения Гераклита позволяет заключить, что противоречия между мистической основой и философским диалектическим методом в его учении нет: сам его философский диалектический метод явился способом отображения того, что другие воспринимают как противоположности и что для мистика – Одно. Кроме того, этот метод послужил Гераклиту для отображения динамики уровней трансформации духовных ступеней восхождения человека, традиционно описываемых софосом в виде 4-х «стихий» и находящих свой пик в «огне», высшем уровне, достигаемом мистиком-алхимиком духа.

Поскольку огонь Гераклита является у мистиков символом высшего состояния теосиса, божественности мистика, то на титул философа скорее чем sofos (мудрец) Гераклит мог бы уж претендовать... такой признанный мудрец, как Фалес, ставивший на первое место воду – символ ментальности! Впрочем, это еще раз подчеркивает ту истину, что в те времена такого резкого различия между философией и мудростью, как сегодня не было: и философия, и мудрость служили одной цели – развитию человека. Это достигалось как путем подготавливающего опосредственного философского познания Единого, так и завершающего это познание прямым Постижением, что мы и видим у Гераклита. Следующий шаг – философское опосредствованное исследование причин и психологического механизма самого Постижения. Последний шаг Эфесцем так и не был сделан. «Лучшие люди Одно предпочитают всему» – утверждает он.

***

Определившись в основных терминах и существующих взглядах на учение Гераклита, вернемся к Эфесцу. В настоящее время накоплено много мнений о поступках и изречениях Гераклита Темного, приведенных в [1 – 8] и др. Собранный более чем за два тысячелетия материал, позволяет подвести принципиальный итог вопросу о подходе к толкованию жизни и сути учения этого философа.

Как показал Пьер Адо, жизнь философов античной Греции следует рассматривать неотделимо от их учения [9]. Это же вполной мере относится и к Гераклиту. В связи с этим нами было предложено [10] для исследования древних учений применение современных достижений историографии [11, 12], в частности метода исторического исследования, разработанного Р.Дж.Коллингвудом. Вместе с тем, мы полагаем, что для более полной и адекватной реализации метода исторического мышления необходимо основываться на разработанных нами ранее принципах исследования духовных учений, а также использовать современные достижения в сфере прикладной психологии. Однако, подавляющее большинство из имеющихся в настоящее время «исторических» толкований мистических шедевров Гераклита Эфесского, естественно, базируются на других принципах и подходах. В итоге, они страдают одним общим недостатком – в них отсутствует понимание того главного, что определяет весь духовный облик Гераклита, а именно трансформировавших его психику мистических пиковых переживаний. Последние приводят к относительно стабильному функционированию сознания мистика на уровне высших нейроконтуров, в результате чего формируется расширенный «туннель реальности», определяющий новую сформировавшуюся совокупность духовных интересов мистика [13, 14, 15]. Поэтому большинство имеющихся толкований с позиций других «туннелей реальности», обусловленных контурами сознания, которые отличны от [пятого] холистического нейросоматического контура, импринтируемого экстатическим мистическим опытом [15], в целом не соответствуют Логосу Гераклита, недопустимо сильно искажая его. Все изречения Гераклита написаны в одном ключе и понимание большинства из них требует определенного уровня сознания (импринтирования пятого холистического нейроконтура). В другом случае, как пишет Гераклит: «Ослы золоту предпочли бы солому».

Объективные преимущества изложенного подхода к пониманию Гераклита как философа-мистика, а не «материалиста-физика» заключаются в большей убедительности, адекватности Логосу Гераклита, предельной ясности рационального, трезвого толкования изречений софоса (на сколько это только возможно, говоря о его Логосе) и экономности (все объясняется посредством Одного).

Недостатком предлагаемого подхода к пониманию Гераклита и толкованию его изречений, по сравнению с толкованием с позиций множественности, является или необходимость философского понимания субъектом, который философствует о Гераклите, сути мистических учений в рамках религиоведения, или, что не менее желательно, наличие мистического опыта Постижения Сущности названных учений, а следовательно, некоторая утеря плюралистичности в пользу «элитарности» толкований (этого управляющая государством домохозяйка уж никак не выдержит – А.).

Биографические данные. Гераклит из Эфеса (ie. 540 – ie. 480 ai i.y.) – величайший древнегреческий философ-мистик, ныне более известный как философ-диалектик.

Гераклит был богатым, знатным человеком и происходил из царственно-жреческого рода Кодридов, правившего в Ионии и лишенного власти победившей демократией.

Как сообщает Диоген Лаэртский, с детства sofos (мудрец) заставлял дивиться себе: в молодости – утверждая, что он ничего не ведает, а взрослым – что знает Все. «Он не был ничьим слушателем, а заявлял, что сам себя исследовал и сам от себя научился» [1, IO,1,5]. О пройденном им мистическом Пути sofos Гераклит утверждал: «Я искал самого себя!» (или Самого Себя – А.).

Найдя Себя, он самостоятельно пришел к идее отречения. «Из учений, в которые я вникал, ни одно не дошло до осознания, что Мудрость отрешена от всего» [4, 278]. Гераклит отказался: от титула басилевса (царя-жреца) в пользу брата, от приглашения персидского царя переселится в Персию, подобно другим аристократам, а также от участия в общественной жизни. В частности, он отказался дать городу законы, и удалившись в храм Артемиды демонстративно играл с детьми.

Согласно нашему пониманию, такое сильное влияние на Гераклита оказало в обретенное им мистическое Знание (издревне метафорически уподобляемое знатоками Вед питию сомы, древнего ведического напитка, иногда приводящего отведавших его к потере социальной адаптации – А.). Как и многие мудрецы-мистики, жившие после него, он ушел в молчание. А однажды на вопрос, почему он молчит, Гераклит ответил: «Чтобы вы болтали».

Этика Гераклита. Ипполит писал: «Эмпедокл считал, что пространство вокруг нас полно зла, причем зло простирается от околоземного пространства до Луны, а дальше не заходит, поскольку все надлунное пространство чище. И Гераклит думал так же» (Ипполит. «Опровержение всех ересей», I, 4). A?aaiea ienoeee iia Nieioai iaoaoi?e?anee iiieiaee Aaeiiai, a iia eoiie n aa io?a?aiiui naaoii – ментальность человека. Iaia oieuei ментальность, ii их iiaie?, ia niiniaia ainnoaiiaeou ii?yaie a iauanoaa. П?aдi?eieiaaiua iau?iuie e?auie iienee n?anouy, eae e iiiuoee ai?uau ?aeeaeiciuo aayoaeae n iiaeinou? e ii?i?iinou? ?anniao?eaaлись мистиками eae niaoioai?ii-?aeeea и iaainoaoi?iua.

Известно, что мудрецам, если и не всегда, присуще абсолютное спокойствие, а также сострадание к другим. Гнев же им чужд. С другой стороны, им свойственно стремление к абсолютному совершенству. Так, Иисус Христос, который, как известно из Евангелия, практически никогда не смеялся, призывал: «Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный» (Мф. 5:48).

Об этих состояниях Гераклита, жившего за несколько веков до Иисуса, в частности, сказано: «Гераклит всякий раз, как выходил на люди, плакал, а Демокрит смеялся: одному все, что мы делаем, казалось жалким, а другому — нелепым. (Сенека. «О спокойствии духа», XV, 2:).

И еще: «Гераклит всякий раз, как выходил на люди и видел вокруг себя столько дурно живущих, а верней, дурно погибающих людей, плакал и жалел всех, кто сам себе казался радостным и счастливым...» (Сенека. «О гневе», II, 10, 5).

А также: «Дайте мне мирную передышку для смеха, перестаньте маршировать в суды, обратив в оружие собственные языки, после того как похитили деньги, развратили женщин, отравили друзей, совершили святотатство, проституировали, были уличены в нарушении клятвы, избили кого-то до полусмерти, совершили всевозможные преступления. Глядя на эти поступки людей, я буду смеяться? Или глядя на заботящихся об одежде, бороде и прическах для обмана, или на женщину, ядами убившую своего ребенка, или на отроков, чье наследственное состояние промотано, или на гражданина, у которого отняли законную жену, или на девочку, изнасилованную и лишенную девства во время всенощных празднеств, или на гетеру — еще не женщину, но уже обладающую женским опытом, или на распутного юнца, в одиночку живущего со всем городом, или на то, как переводят оливы на благовонные притирания, или как на пирах разбухают в объеме от выпитых кубков, или на роскошества в яствах, приводящие к поносам, или на то, как актеры на сцене подстрекают чернь к великим беззакониям? Позволит ли моему взору развеселиться зрелище добродетели, поставленной на второе место после порока?» [5, с. 184 – 185].

Итак, Эфесский sofos (мудрец), как впоследствии и ряд других мистиков-реформаторов, не находил понимания у сограждан. Это же их неприятие относится и пониманию Гераклитом основ, на которых должен базироваться закон города, а также к его пониманию государственного управления. Ибо закон, по мнению Гераклита, должен был основываться на Постижении Единства, а управление – вестись не демократическими методами, а Постигшим Единство. «Ведь все человеческие законы питаются Единым Божественным» [4, 280].

Человек рассматривается мистиками как основной элемент мироздания и поэтому имеет особое значение. Поэтому всякое притеснение другого является ненавистным для мудреца. Особенно, когда это касается притеснения мудрецов, Постигших Одно. Как и для других мистиков, для Гераклита Один Знающий был дороже тысяч невежд, ведь говоря метафорически: «Прекраснейшая из обезьян безобразна, если ее сравнить с родом человеческим» [4, 276]. Или «Один для меня равен десяти тысячам, если он – наилучший» (игра слов: «Один... Он – Наилучший» – А.) [4, 280]. Ибо «И воле Одного (игра слов: «Одного» – «одного» – А.) повиноваться — Закон» [4, 280]. Именно об этом Законе Единого Гераклит утверждал: «Народ должен бороться за Закон, как за свои стены» [4, 280]. Этим объясняется не только этическое, но и экзистенциальное неприятие философом изгнания из Эфеса горожанами его друга Гермодора, «лучшего среди них», со словами: «Меж нами никому не быть лучшим, а если есть такой, то быть ему на чужбине и с чужими» [1, IO,1,3]. Отсюда – объяснение Гераклитом своего поведения согражданам: «Чему дивитесь, негодяи? Разве не лучше так играть (с детьми – А.), чем управлять в вашем государстве?» [1, IO,1,3].

В старости sofos вообще ушел в горы и жил отшельником. Из его писем известно, что как-то обратившись к «врачам», он задал им несложный вопрос о дегенерировании (извлечении лишней влажности, рассматриваемый позже в рамках мистицизма Западной Алхимии – А.), но те даже не смогли понять о чем идет речь. Как позже пояснил в своей книге прославленный адепт Алхимии: «Дигерировать (настаивать) значит не что иное, как извлекать лишнюю влажность, находящуюся в лекарстве (..). Сия излишняя влага должна истощаться сухим жаром по мере нужд и обстоятельств...» (Голланд И.И. «Собрание различных лостоверных химических книг, а именно Иоанна Исаака Голланда рука философов о Сатурне, о растениях, минералах, Кабала и о камне философическом с приобщением небольшого сочинения от неизвестного автора о заблуждениях алхимистов, с вырезанными на меди фигурами», с. 386. /СПб., Имперская Академия Наук, 1787 г. – 665 с).

Некоторые говорят, что прожив 60 лет Гераклит умер от водянки, вымазавшись навозом, чтобы «осушить воды» и вылечиться, а другие – что уже не смог «очиститься» и «сделался добычею собак», которые не узнав его, разорвали на части. Здесь любопытно знать, что вся духовная Алхимия построена на том, что «влажное и холодное» в человеке должно стать как «сухое и горячее». Возможно, читатель без труда поймет метафору, взятую из духовного учения Алхимии, что водянка – болезнь избытка «влажного и холодного» противостоящая мистицизму как «сухому и горячему», а собаки – метафорически уподобляются евангельским свиньям, метать бисер перед которыми не велел Иисус. Так же не сложно понять почему они не узнали Гераклита, то есть не поняли его учения; «факт» того, что Гераклита, подобно Озирису, разорвали на части еще раз намекает на историческую судьбу холистичности (целостности) его учения.

Впрочем, Аристон в книге «О Гераклите» свидетельствует, что Эфессец вылечился от этой «водянки» и умер от какой-то другой болезни; это же подтверждает и Гиппобот.

Резюме. Известно, что мудрецы, Познав Себя, сосредоточивали свое внимание, как правило, на решении тех или иных философских и других проблемах, стоящих перед человечеством (не являются исключением и «семь мудрецов» – А.). На какие же основные философские вопросы дал ответ sofos (мудрец) Гераклит своей жизнью и своим учением? – Чему нужно следовать, как Постичь Одно и как жить мудрецу.

Десять аргументов, подтверждающих мистицизм Гераклита. I ienoeoecia Aa?aeeeoa e ainoe?aiee ei мистических состояний naeaaoaeunoaoеo совокупность следующих проявлений его РСС (расширенных состояний сознания):

1) Постоянная ориентация Гераклита на Самопознание и Познание Единства (Одно) как продукт важнейшей особенности мистических учений. Речения Aa?aeeeoa о самостоятельно пройденным им Пути Самопознания («Я искал самого себя!» – утверждает sofos). Следование принципу: gnothi seauton (греч. «Познай Самого Себя!»), имеет у него всеобщую применимость: «Всем людям дано Познавать Самих Себя и быть Целомудренными!»

2) Доктрина Логоса Гераклита как Логоса Одного.

3) Противостояние своеволию как альтернативе подчинению воле Одного; учение Гераклита о глухоте «большинства»; использование софосом соответствующей мистической терминологии.

4) Мистическое учение Гераклита о стихиях как состояниях души на Пути к Единству и совершенству; тождественность учения об экпирозе – n?eaaiee вечно живым огнем всего, лежащего ниже стихии огня, мистической доктрине Джняны (санскрит.: «Мудрость» мистиков) как огня, уничтожающего все вассаны и самскары. (т.е. ранее существовавшие предрасположенности – А.).

О достигнутом Гераклитом РСС свидетельствуют свойственные мистикам, психологические черты как постмистические эффекты Самопознания, среди которых:

5) Мистическое самовосхваление (шатхийат мистиков) и qewsij (теосис, обожение, мистическое Постижение Бога в Себе).

6) Мистический аутизм (от греч. autos – Один; состояние особо сильного стремления к уединению и обособление от внешнего мира; здесь следует отличать мистический аутизм от аутизма как медицинского термина... – А.) как образ жизни и фактор формирования основных интересов (философия мистицизма, этика) великого философа.

7) «Темнота» метафорических особенностей языка, характерная для мистиков, достигших ИСС (измененных состояний сознания).

8) I?enouaa Aa?aeeeoo oa?aeoa?iia aey ienoeeia aini?eyoea a?aiaie, i?e eioi?ii ea?aue iea iniciaiey Nouiinoe iiaiaai a?oaiio: «Один день равен всякому» – говорит об этом он.

9) Резкая критика авторитетов – Гомера, Гесиода, Пифагора и др. с позиций Единства как экзистенциальная причина неприятия софосом их восхваления множественности.

О мистицизме эфесского мудреца свидетельствует и:

10) Мистический характер написанных на Гераклита эпиграмм.

Причем метод критики этих десяти путем рассмотрения каждого отдельного, вне связи со всеми другими, не представляется нам адекватным.

Мистицизм книги эфесского мудреца. Основным мистических шедевром эфесского мыслителя является его книга «Единый порядок строю всего», более известная, под названием «О природе», сложная для понимания человека, не имеющего опыта достижения РСС. Среди других ее названий «О Вселенной, о государстве, о богословии», «Музы», «Путеводитель точный к мете жизненной», «Мерило нравов, [или] Благочинный уклад поведения, один и тот же для всех» и др.

Еще при жизни sofos Гераклит получил прозвище «Темный» за свои неясные для широкой публики метафорические мистические высказывания, в частности в своей книге. Многие ее фрагменты, наряду с другими изречениями Эфесца, были рассмотрены и пояснены или древнегреческими философами с позиций множественности, или христианскими апологетами с позиций абсолютной убежденности в собственной правоте и уверенности в ошибочности воззрений Гераклита и необходимости «лечения эллинских недугов», то есть с позиций религиозной нетерпимости. Однако, как верно утверждает Эфесский мудрец: «самомнение — помеха успеху».

Ближе других к истине был Цицерон, который оправдывая «темноту» Эфесца, полагал, что Гераклит привносит ее сознательно. «[Темнота] не заслуживает упрека в двух случаях: либо если привносишь ее намеренно, как Гераклит, «который известен под прозвищем Темный, ибо слишком темно о природе вещей рассуждал он», либо когда непонятность речи обусловлена темнотой предмета, а не слов, — такова темнота «Тимея» Платона» (Цицерон. «О пределах добра и зла», II, 15).

Однако еще точно писал об этом Давид: «Неясность проистекает либо от слога, либо от теорий. От теорий — как, например, в случае с изречениями Гераклита: они глубоки и необычны» (Комм. к «Введению» Порфирия). Сложность понимания учения эфесского мыслителя для его современников была двоякого рода. Во-первых, она заключалась как в отсутствии мистического опыта восприятия Единого, то есть самой Сущности предмета, которого касался sofos. Второй причиной – сложность, свойственная мистикам метафоричность изложения: поскольку речь шла практически о теосисе (обожении) самого человека, эфесский мудрец был вынужден привносить темноту в свои изречения.

В связи с прозвищем Гераклита «Темный» проведем следующие аналогии. Кришна, чье имя также означает «Темный», герой индийского эпоса «Махабхарата» пояснял Арджуне о своей «темноте»: «Я не для всех Постижим, облеченный в йогамайю (иллюзию природы); этот заблуждающийся мир не Познает Меня, Нерожденного, Непреходящего. Я знаю бывшие существа, настоящие и будущие, Арджуна; Меня же не Знает никто. Заблуждением двойственности, возникшим из отвращения и влечения, о Бхарата, все существа (в этом) мире идут к ослеплению, о подвижник» (Бхагавадгита, 7:25 – 26).

Также заметим, что в египетских мистериях жрец шептал на ухо посвящаемому: «Озирис – темный Бог»; в еврейском мистицизме – Каббале понятие «темноты» ассоциируется с Хохмой, Трансцендентальной Мудростью несоставного Единства.

Гераклит Темный, богословствуя о природе в неясных для большинства людей выражениях, использует известные мистикам символы, загадки и аллегории. Поэтому толковать изречения Гераклита обычно представляется делом не простым и даже «страшным» [6]. Вместе с тем, это приятно и не сложно, если понятны особенности его мистического состояния, которое однозначно определяет его мировоззрение.

Хотя это может показаться элементарным, все же напомним, что для составления правильного представления о мистицизме Гераклита имеет значение не какое-либо одно, отдельно взятое его изречение, а их совокупность, рассмотренная, с одной стороны, в общем контексте его учения, а с другой – с позиций достижения знаменитым философом пиковых состояний сознания [13], или, в иной терминологии, с достижения Эфесцем расширенного состояния сознания [14].

Заметим, что о мистической элитарности книги Гераклита Эфесского и необходимости мистического Посвящения для ее понимания, соответственно, свидетельствуют две следующие эпиграммы:

Первая: «Я» – Гераклит. Что вы мне не даете покоя, невежды?

«Я» – не для вас, а для тех, кто понимает меня (сравн. со словами Кришны – А.)

Трех мириад мне дороже один (Один – А.); и ничто – мириады;

Так говорю «Я» и здесь, у Персефоны в дому».

И вторая: «Не торопись дочитать до конца Гераклита-Эфесца.

Книга его – это Путь, трудный для нашей стопы,

Мрак беспросветный и тьма. Но если тебя Посвященный

Вводит на эту тропу – солнца светлее она».

Говорят, первым привез мистический шедевр эфесского мыслителя в Элладу некто Кратет сказавший, что для этой книги нужен делосский ныряльщик (т.е. для ее понимания нужно быть глубоким философом-мистиком – А.), чтобы в ней не утонуть. Так же говорят, что как-то Еврипид дал Сократу прочитать книгу Гераклита и спросил его мнение. «Что я понял – прекрасно; чего не понял – наверное тоже; только, право, для такой книги нужно быть делосским ныряльщиком» – ответил мудрый Сократ, подтверждая слова Кратета.

О духовных ценностях Гераклита дают представление следующие его высказывания: «Признак Мудрости — согласиться, не мне, но логосу внемля, что все Едино» [4, 279]. «Самые достойные [люди] всему предпочитают Одно, вечную Славу — смертным вещам. Большинство же по-скотски пресыщено» [4, 280]. «Разумение — величайшая добродетель, и Мудрость состоит в том, чтобы говорить правду и действовать в согласии с Природой [Единого], Ей внимая» [4, 280]. «Ведь существует единственная Мудрость – Познать замысел, устроивший все через Все» [сравн. 4, 279].

О чем бы он ни говорил – об онтологии, космологии, теологии, политике или этике, его мысль сводится к Единому (Одно) или к фундаментальной, свойственной мистицизму оппозиции «Одного» «многому» или «всему». Поэтому Гераклит выступал как против привычного его современникам мифоэпического восприятия мира, представленного у Гомера и Гесиода, так и против рационализма Ионийского просвещения (Ксенофан Колофонский, Гекатей) как явлений, в основе которых положена множественность. «Что у них за ум, что за разум? Они верят народным певцам и считают своим учителем толпу, не зная, что большинство плохо, а меньшинство хорошо» [4, 279]. Другими словами, он, еще более резко, чем известный своим «рационалистическим складом ума» Ксенофан Колофонский (который и сам критикуя указанных мифотворцев противопоставлял греческому политеизму монотеистическую концепцию, Одного, Единого Бога, вечного и неизменного, ни в чем не похожего на смертные существа; в связи с этим интересно, что однажды на замечание Эмпедокла о том, что невозможное дело – найти Мудреца, Ксенофан ответил: «Конечно, – ведь нужно быть самому Мудрецом, чтобы признать Мудреца»; ряд идей Ксенофана получили развитие у его слушателя, знаменитого мистика Парменида – А.), критиковал Гомера и Гесиода за то, что они следовали мнению большинства, которое представляет богов антропоморфно, по своему образу и подобию, согласно которому боги рождаются, имеют человеческий облик и носят одежду. Более того, они приписывали богам поступки, которые у людей считаются предосудительными и позорными: воровство, прелюбодеяние, взаимный обман и т.п. Даже Гомер, который считается мудрейшим из эллинов, не смог отгадать простую загадку, которую задали ему «дети». Поэтому sofos (мудрец) утверждал: «Iiiaiciaenoai oio ia iao?aao, eia?a iii iao?eei au Aaneiaa e Ieoaai?a, a oae?a Enaiioaia e Aaeaoay» Eai anou «Aaeiay Ioa?inou – Iinoeaaou Ciaiea, eioi?ia i?aaeo anai ?a?ac Ana» (Aa?aeeeo). «Учитель большинства — Гесиод. Про него известно, что он обладает самыми обширными знаниями, а он не распознал дня и ночи, а ведь они есть Единое» [4, 279 – 280]. «Oae?a e Aiia?o, aiai?ee ii, iiaaeii auou auaiaio n ninoycaiee e auna?aio, e A?oeeioo oi?a» [1, IO,1,3].

Aa?aeeeo e Ieoaai?. Говорят, что Гераклит, особо ценя честность, резко высказывался о Пифагоре, называя его «предводителем мошенников», под которыми подразумевается пифагорейская школа. Ii?aio ?a yoanneee nioin aunooiae i?ioea aaeeeiai oeeinioa? Среди оniiaiuх i?e?ei – neaao?uea.

Пa?aой и основной причиной критики послужило то, что Гераклит полагал, что его мистическое Знание Одного несоизмеримо более полезно для человека, чем все «многознайство» Пифагора и ему подобных вместе взятое.

Так, Пифагор, собиравший сокровенные знания, где это только было возможно, обладал мудростью, сориентированной на различные группы людей в зависимости от степени их развития. Сюда относятся, например, эзотерические математические знания, почерпнутые Пифагором в Египте, которыми прославилась его школа. Гераклит же полагал, что нужно только Одно.

Хioy Пифагор, и говорил: «Следуй богу», наследуя Гомера («он шел по следам бога» – «Одиссея», 5, 193), однако это «следуй» могло рассматриваться как «подражай». Гераклит же, пребывая в РСС мистического экстаза, ориентировал окружающих не на «уподобление-подражание богу», а на непосредственное Познание Единого (Одного), иначе говоря, на обретение Софии (Мудрости) путем Самопознания.

Таким образом, само введение Пифагором термина «философ» Эфесец воспринимал как профанацию понятия sofos (мудрец). Это же подтверждает следующая характеристика взглядов Пифагора, данная Диодором Сицилийским: «Пифагор называл свое учение любомудрием (философия), а не мудростью (София). Упрекая семерых мудрецов (как их прозвали до него), он (Пифагор – А.) говорил, что никто не мудр (кроме бога – А.), ибо человек по слабости своей природы часто не в силах достичь всего, а тот, кто стремится к нраву и образу жизни мудрого существа может быть подобающе назван философом (любомудром)» (Диодор Сицилийский, X, 10, 1).

Об этом же, говоря о творениях Пифагора, свидетельствует Диоген Лаэртский: «Гераклит-физик (! – А.) едва ли не кричит: «Пифагор, Мнесархов сын, занимался собиранием сведений больше всех людей на свете и, понадергав себе эти сочинения, выдал за свою собственную мудрость многознайство и мошенничество!» [1, VIII, 6].

Во-вторых, Гераклиту, прошедшему Путь Самопознания, реализовавшему qewsij (теосис, обожение), мистическое Постижение Бога в Себе и ориентированному на Единого, претила установка Пифагора на социальное признание «невежественной черни», «ослов», тратящих свою жизнь на поиск «соломы» – тленных и преходящих благ мира сего и не ищущих «золота души», ее мистического «огня». Кроме того, Пифагор, уже при жизни добился поклонения со стороны многочисленных учеников. Sofos же, утверждая Свободу писал: «Почести порабощают богов и людей». Учитывая все это, понятно, почему Гераклита не радовала слава Пифагора.

Честному Гераклиту претили «хитроумные методы», которыми, как говорили, пользовался знаменитый философ, чтобы добыть себе славу. Сюда относятся: длительное сидение в яме с последующим «явлением народу» и рассказами людям об их умерших близких, с которыми философ, по его словам, встречался в Аиде; прилюдная демонстрация золотого бедра в театре; рассказы о своих предыдущих воплощениях и т.п.

Все это так. Вместе с тем, глубинной психологической причиной расхождения во взлядах Пифагора и Гераклита является следующее. Пифагор, достигнув мистического Знания, «вернулся с миром» из РСС, подобно тому как это сделал Будда, а позже прославленный каббалист рабби Акива, ал-Джунайд, основоположник пути трезвости в суфизме, а также некоторые другие. То есть, осознав пройденный им духовный Путь, Пифагор достиг ступени постмистического уровня сознания.

[Здесь нужно помнить, что эзотерически понятие «боги» означает не столько обожествленных после смерти героев, но, прежде всего, мудрецов, достигших сознания Единства. Таким образом человек, достигший теосиса (самообожествления) – суть мудрец. И поэтому Пифагор утверждал, что только бог мудр.

Он же говорил, что обычно разумные живые существа принадлежат к одной из категорий – люди, герои и боги. Это не считая еще и «демонов». Пифагор же утверждал, что сам он не относится ни к одному из этих типов (т.е. вышел за пределы мистицизма), что он принадлежит к четвертой группе – «существа, подобные Пифагору»].

Гераклит же, войдя в РСС, так и остался на уровне мистицизма, то есть активного функционирования пятого холистического нейросоматического контура, – подобно Иисусу, ал-Халладжу, Рамане Махарши, Бхагвану Ошо Раджнишу и другим прославленным мистикам. Не случайно Ошо писал о Гераклите, об Иисусе, а также об ал-Халладже как о мистиках, Постигших Истину и толковал их изречения с позиций мистицизма.

Возможно, что Пифагор, при желании, в случае личной встречи с Гераклитом, если бы такая могла состояться, настроясь на РСС и сев «на конек» Гераклита – Единство, произвел бы на эфесского мудреца наилучшее впечатление.

Если Парменид (акмэ 504 – 501 до н.э.) пытается доказать тезис о Единстве путем логической дедукции, то Гераклит, следуя традициям мистицизма, исповедует Самопознание и его «чистый сенсуализм». Iaiaei «Глаза и уши — плохие свидетели для людей, имеющих грубые души» [4, 278]. Eiia aaei – aey Iiciaaoaai eiain: «Что можно видеть, слышать, узнать, то я предпочитаю» (Вариант: «Чему нас учат зрение и слух, то я ценю выше всего» [4, 278]). Но и для того, и для другого: «Глаза более точные свидетели, чем уши» [4, 278].

Естественно, как и другие мистики, Познавший Единство sofos (мудрец) утверждает примат Одного над «многим». Для него истинно и реально только Одно, Которое суть Единый Истинный Бог, то есть субстрат «этого космоса». Одно может быть обнаружено и в «естественном» законе (парадигматическом для всех естественных законов).

Для Гераклита Единый – высшая бытийно-этическая ценность, проявляющаяся в философии, суть которой, с этой точки зрения, – теосис (обожение). «Многое» или «все» представлено в феноменальном мире, в мире множественности и связано с многобожием, демократией (как правлением многих), гедонизмом (любовь к чувственному множеству). Отсюда – отрицание Гераклитом, как и другими мистиками, мира множественности как лишенного экзистенциально-этической ценности, неподлинного.

По eiainу Гераклита, большинство людей «подобны глухим» или подобны спящим. Ведь каждый спящий живет в своем мире, в то время как для бодрствующих существует Единый мир. Спящие люди как бы отсутствуют, сталкиваясь с действительностью. Говоря современным языком мистиков, большинство людей отсутствует «здесь и теперь», они «спят» и видят собственные сны (Г.Гурджиев).

«Большинство [людей] не мыслят [а воспринимают] вещи такими, какими встречают их [в опыте] и, узнав, не понимают, но воображают [грезят]», по словам славного Гераклита» (Климент Александрийский. Строматы, II, 8, 1). Aaeaa Климент Александрийский проводит следующую аналогию: «И если тебе будет угодно привести знаменитое речение «Имеющий уши слышать да слышит» [Матфей, 11, 15; Лука, 8, 8; 14, 35 и т. д.], то обнаружишь его у Эфесца в таком виде: «Те, кто слышали, но не поняли, глухим подобны: «присутствуя, отсутствуют», — говорит о них пословица» (Климент Александрийский. Строматы, V, 115, 3). Почему не понимают учения Гераклита? Почему «отсутствуют»? – из за неразвитости сознания.

Ia yoii eiaina Гераклита oae?a пiyniaii: «Хотя этот логос существует вечно, недоступен он пониманию людей ни раньше, чем они услышат его, ни тогда, когда впервые коснется он их слуха. Ведь все совершается по этому логосу, и тем не менее они (люди) оказываются незнающими всякий раз, когда они приступают к таким словам и делам, каковы те, которые я излагаю, разъясняя каждую вещь согласно ее природе и показывая, какова она. Остальное же люди [сами] не знают, что они, бодрствуя, делают, подобно тому как они забывают то, что происходит с ними во сне» [Секст. adv. math VII 132; цит. по 4, 279].

Одной из двух причин общего «сна» по Гераклиту является то, что «Бытие любит прятаться». Эфесский мыслитель утверждал: «Большая часть божественных вещей ускользает от познания по причине невероятности» (Плутарх. «Кориолан», 38, 6). Eaeiaa i?e?iaa yoie iaaa?iyoiinoe? Eeeiaio Aeaenaia?eeneee, Iiyniyy i Nayoii Aooa, ienae, ?oi caanu ?a?u eaao i nie?iaaiiuo aeoaeiao ciaiey: «Каково это разделение и что есть Святой Дух, мы покажем в главах о пророчестве и о душе. Но сокровенные глубины знания (гносис) я буду скрывать, изумленный их невероятностью, по словам Гераклита: ведь они «ускользают от познания по причине невероятности» (Климент Александрийский. «Строматы», V, 88, 4, т. II, с. 384 St.).

Другая причина «сна» в том, что когда люди и «сталкиваются с Реальностью (и реальностью – А.) лицом к лицу, не Видят Ее, т.к. погружены в «собственное сознание», они «присутствуя, отсутствуют» – утверждает sofos (мудрец). «Большинство не воспринимает вещи такими, какими встречает их (в опыте)... но воображает», – говорит Гераклит. Выход из сложившейся ситуации эфесский мудрец видит в том, что бы найти Истину. Онтологически Истина (или Абсолют) тождественна субъекту, то есть является «Я» Гераклита.

Что бы найти крупицу Истины, согласно софосу Гераклиту, надо перекопать гору пустой породы «явлений». В результате человек приходит к самому себе, встречается с самим собой и Видит. Именно мистическое Знание Одного обеспечивает мудрецу возможность «Видения и прочтения», то есть понимания «вещей» как они есть на самом деле: «Я разделяю их согласно природе (Природе – А.) и высказываю как они есть» (Гераклит).

Человек и бог в учении Гераклита. В пьесе Лукиана «Продажа жизней» есть такой диалог:

«– А что такое Вечность?

— Гераклит: Дитя играющее, кости бросающее, то выигрывающее, то проигрывающее.

– А что такое люди?

— Гераклит: Смертные боги.

— А боги?

— Гераклит: Бессмертные люди». (Лукиан. «Продажа жизней», 14).

Известно, что мистики обычно рассматривают и богов, и человека как проявление Единого. При этом боги могут пониматься как люди, достигшие высокой ступени духовного развития, позволившей им добиться известности при жизни, бессмертия после смерти – и быть признанными за богов. А как же Гераклит? Свет на этот вопрос проливает следующий фрагмент его письма Гермодору.

«Отныне хватит горевать о твоих несчастьях, Гермодор! Эвтикл, сын Никофонта — того, что в позапрошлом году святотатственно ограбил богиню, — выдвинул против меня обвинение в нечестии (превосходящего мудростью побеждая невежеством): дескать, на воздвигнутом мной алтаре я написал свое собственное имя, обоготворяя самого себя, в то время как я человек.

Как ты думаешь? Сочтут ли они благочестивым меня, если о богах я думаю противоположное тому, что признают они? Если бы слепые судили зрячего, они называли бы зрение слепотой. О невежественные люди! Научите сначала самих себя, что есть бог, чтобы, когда вы говорите о нечестии, вам можно было верить.

(2) Где же бог? Затворен в храмах? Хороши «благочестивые» — вы, которые поселяете бога во тьме. Человек почтет за оскорбление, если его назовут каменным, а бога [отождествляют с каменным изваянием], и это считается истинным, так что — прямо как в священном возгласе — он «из горных круч рождается». Невежды! Ужели вы не знаете, что нет бога рукотворного, что бог не имеет искони [каменного] основания и что он не заключен в одной какой-то ограде, но что весь космос — его храм, разнообразно» украшенный животными, растениями и звездами? «Гераклу Эфесскому», а вовсе не «Гераклиту» написал я на алтаре, записывая бога в число ваших сограждан.

Если же вы не знаете грамоты, то нечего выдавать ваше невежество за мое нечестие. Учитесь мудрости и понимайте. Да только и вам неохота, и я вас не принуждаю. Старейте в невежестве, радуясь собственным порокам!

(3) А Геракл, что, не человеком родился? По Гомерову вранью, еще и гостей убивал. Спрашивается, что его обоготворило? Собственная доблесть и благороднейшие из его деяний, коль скоро он совершил столько подвигов. Ну а я, о люди, я-то разве не доблестен тоже? Да только напрасно я вас об этом спросил, ибо даже если вы ответите противоположное, я все равно доблестен. Я тоже совершил много труднейших подвигов. Я победил наслаждения, победил деньги, победил честолюбие, поборол трусость, поборол лесть, не прекословит мне страх, не прекословит мне хмель, боится меня страдание, боится меня гнев. Вот с кем борьба. И я сам себя увенчал [победным венком], сам себе давая приказания, а не получая их от Эврисфея.

(4) Когда прекратите вы возводить хулу на мудрость и приписывать нам собственные прегрешения и собственные недостатки? Если бы вы могли возродиться через пятьсот лет после палингенесии, то застали бы Гераклита все еще в живых, а от вас даже и следов от имени [не нашли бы]. Я буду жить, доколе существуют города и страны, и благодаря моей мудрости имя мое не перестанет произноситься никогда. И даже если город эфесцев будет разграблен и все алтари разрушены, местом памяти обо мне станут человеческие души» [5, с. 182 ].

Учение о стихиях. «Я искал самого себя» (или Самого Себя – А.) – утверждает sofos (мудрец). На основе пройденного им Пути Самопознания Гераклит развил эзотерическое учение о «стихиях» как определяющих состояния души (или уровней развития сознания – А.) человека в процессе ее мистического развития. Движущей «стихией» этого Пути является вечный живой «огонь» как сакральная метафора, символизирующая «чистую Сущность» или «невоспринимаемый Субстрат» космоса как микрокосма, единого с макрокосмом. Sofos пояснял: «Этот космос, тот же самый для всех, не создал никто ни из богов, ни из людей, но он всегда был, есть и будет вечно живым огнем, мерами разгорающимся и мерами погасающим» [4, 275]. «Гераклит [учит], что вечный круговращающийся огонь [есть Бог], судьба же — логос (разум), созидающий сущее из противоположных стремлений» [4, 275]. Гераклит уподобляет эту высшую мистическую ценность золоту: «Все обменивается на огонь, а огонь — на все, подобно тому как золото [обменивается] на товары, а товары — на золото» [4, 275]. Впрочем, найти его было вовсе не так легко, как в наше время. «Ищущие золото, — говорит Гераклит, — много земли перекапывают, а находят — мало» (Климент Александрийский. «Строматы», IV, 4, 2; т. II, с. 249 St.). Интересно, что это же можно заметить о более поздних алхимиках.

Самопознание требует веры в себя и устремленности. Гераклит сказал: «Не чая нечаянного, не выследишь неисследимого и недоступного». Как подтверждение необходимости веры это высказывание трактовал Климент Александрийский («Строматы», II, 17, 4, т. II, с. 121 St.) и др.

Значимость «огня» Гераклита, как сакральной метафоры, символизирующей «чистую Сущность» или «невоспринимаемый Субстрат» как природу Единого определяется тем, что она является нисходящей основой (в средневековой философии широкое распространение получило учение об «эманации» – А.) по отношению к другим «стихиям». Гераклит утверждал: «Огонь живет смертью земли, воздух живет смертью огня, вода живет смертью воздуха, а земля — смертью воды» [4, 275]. Или: «Смерть земли — рождение воды, смерть воды — рождение воздуха, [смерть] воздуха — [рождение] огня, и обратно» [4, 275].

Из «огня» уплотнением образуется «стихия воздуха» – метафора, характеризует ментальность. Этот «воздух» менее «плотен» и иерархически более высок, чем «стихия вода», которая у Гераклита часто характеризует эмоциональное восприятие человеком всего происходящего вообще и чувственную природу человека в частности. Об этом и более низком уровнях существования человека Гераклит утверждает следующее: «Людям не стало бы лучше, если бы все их желания сбылись» [4, 280]. О них же говорит: «На входящих в ту же самую реку набегают все новые и новые воды» [4, 276]. Под этим sofos понимает беспрерывный поток впечатлений, особенно эмоционально захватывающих обычного человека в его жизни. Sofos же, в этом отношении, отличен от обычного «человека большинства», о чем пояснено: «В ту же реку вступаем и не вступаем. Существуем и не существуем» [4, 276]. Вступив в «реку» он не захватывается ею. Его Существование Реально, в отличие от существования человека, пребывающего на уровне, представляющемся профанным мистику.

Однако, ряд философов метафорически называли первооснову водой, тем самым приравнивали ее к Софии (Мудрости). Поэтому и у софоса Гераклита понимание этой стихии бывает эзотерически полисемантично (то есть имеет несколько сокрытых смыслов – А.): «Для душ наслаждение или смерть стать влажными» [4, 278]; «Морская вода и чистейшая и грязнейшая: рыбам она питье и спасение, людям гибель и отрава» [4, 276]. Многозначность здесь (и далее) определяется эзотерической многозначностью понятий «вода», «гибель», «смерть» и др. «Душам смерть — воде рождение. Воде смерть — земле рождение. Из земли ведь вода рождается, а из воды — душа» [4, 278]. «И души из влаги испаряются» [4, 278]. Это высказывание имеет несколько смыслов. По толкованию адептов Алхимии это значит, что человек духовно очищается и возрастает благодаря «водам» философии. В другом аспекте это изречение Гераклита связано со следующим: «Трудно бороться со страстью! А ведь желание сердца исполняется ценою души» [4, 280].

По отношению же к «грязной воде» более «плотной» является только стихия «земля» – метафора, намекающая на материальность и телесность. Об этом уровне существования человека Гераклит поясняет: «Если бы счастьем было услаждение тела, счастливыми назвали бы мы быков, когда они находят горох для еды» [4, 280].

В целом же, переходы из одного состояния в другое, как восхождение, так и нисхождение («падение»), Гераклит описывает в следующих метафорах, превращающихся в банальность при буквальном прочтении: «Холодное нагревается, горячее охлаждается, влажное сохнет, сухое увлажняется» [4, 276]. Таким образом деление (холодное – горячее, влажное – сухое), получившее дальнейшее развитие при характеристике «стихий» у Аристотеля, а также у последующих алхимиков, восходит к Гераклиту.

Sofos утверждал: «Душе присущ самообогащающийся логос» [4, 277]. По-видимому, он Видел Путь в постепенном самообогащении этого логоса души путем ее восхождения по состояниям, соответствующим «стихиям». Это восхождение к Вечности осуществляется под руководством софоса, отображающего вечность – «ребенка». «Вечность — дитя, переставляющее шашки, царство ребенка» [4, 278]. «Всякий раз, как человек опьянеет [его] ведет ребенок, а он шатается и не видит, куда идет, имея влажную душу» [4, 278]. Символ опьянения вином учения-логоса хорошо известен мистикам.

Огненную (сияющую) душу Гераклит характеризует следующим образом: «Сияющая, сухая душа мудрейшая и наилучшая» [4, 278]. Концом этого Пути он представлял мистическую смерть и переход к стихии живого «огня». Озарение, которое должен испытать мистик метафорически традиционно описывается мистиками как молния. Не случайно sofos Гераклит пишет: «Всем управляет молния» [4, 276]. «Людей после смерти то ожидает, на что они не надеются и чего себе не представляют» [4, 278]. Ибо: «Человек, [умирая] в ночи сам себе огонь зажигает: хотя его глаза померкли, жив он» [4, 278].

Огненной, сухой душе противостоит влажная. Ибо: «Для душ наслаждение или смерть стать влажными» [4, 278].

Гераклит утверждает: «Нрав человека — его демон» [4, 280]. «Человек бессловесен перед демоном, как ребенок перед взрослым» [4, 280]. По учениям мистиков нрав присущ ego (низменному «я» человека), т.е. личности (даймону), которая меняется. Поэтому «Личность – божество человека» [5, 243]. Сущность же остается всегда неизменной; она – этот «бессловесный» человек – известное безмолвием Свидетельства «Истинное Я». Отсюда же известный герметический принцип: «Уста Мудрости немы для непосвященных» (Кибалион).

Имеет ли по Гераклиту мистический Путь восхождения души конечную точку, а сама она – предел развития? Sofos Гераклит утверждает: «Идя к пределам души, их не найдешь, даже если пройдешь весь Путь: таким глубоким она обладает логосом» [4, 278 – 279].

О логосе Гераклита. Важной заслугой эфесского софоса перед последующими поколениями является не только введение самого термина «логос» в философский обиход, но и разработка учения об этом «логосе». По Сексту Эмпирику книга Эфесца начиналась словами: «Эту-вот Речь (Логос) сущую вечно люди не понимают и прежде, чем выслушать [ее], и выслушав однажды. Ибо, хотя все [люди] сталкиваются напрямую с этой-вот Речью (Логосом), они подобны незнающим [ее], даром что узнают на опыте [точно] такие слова и вещи, какие описываю я, разделяя [их] согласно природе [Истинной Реальности] и высказывая [их] так, как они есть. Что ж касается остальных людей, то они не осознают того, что делают наяву, подобно тому как этого не помнят спящие» [5, с. 189].

Как и последующие мистики, Гераклит рассматривает мир множественности с позиций Единого, то есть с позиций Его логоса (разума и учения). «Так вот, этот общий и божественный разум (собственно, тождественный «живому огню» – А.), через участие в котором мы становимся разумными, Гераклит называет критерием Истины» [4, 279]. Философски для него критерием Истины является сам логос (разум, учение) Истины. «И по мнению Гераклита, кажется, человек обладает двумя средствами познания истины: чувственным восприятием и логосом». (Секст adv. math. VII 126).

Идея Единства нашла свое отражение во многих древних языках (древнегреческий, иврит и др.) в правиле слитного написания слов без их разделения. В связи с этим заметим следующее. Гераклит пишет: «Но хотя логос присущ всем, большинство живет так, словно [каждый] имеет свое особое разумение» [4, 280]. И действительно: «И самый вдумчивый [человек] познает только кажущееся и лелеет его» [4, 280]. Поэтому Эфесец видит и в речи других порочную профанную разорванность, попытку разорвать Единого на бессмысленные фрагменты и т.п. Ибо по Гераклиту мир (или «все»), как логос, прочитанный или услышанный правильно, есть Одно, а прочитанный неправильно – многое! «Выслушав не мою, но эту-вот речь, должно признать: мудрость в том, чтобы Знать все как Одно» – утверждает софос. В этом – суть предлагаемой Гераклитом радикальной реформы человеческого языка и мышления.

Отсюда, из логоса Единства, – понимание следующего утверждения Гераклита: «все происходит по определению судьбы, последняя же тождественна с необходимостью» [4, 275 – 276].

Из логоса Единства – свойственное софосу Гераклиту, как и другим Постигшим мистикам, вызывающая недоумение, и его современников, и последующих исследователей, тенденция метафорического выражения этических ценностей через понятия физической реальности. Ведь sofos же Видит за ними Единого, Одно. «Одно и то же живое и умершее, проснувшееся и спящее, молодое и старое, первое исчезает во втором, а второе — в первом» [4, 276]. Для софоса Гераклита, Видящего мир в Единстве, очевидно следующее: «Для Бога все прекрасно, хорошо и справедливо, а люди одно приняли за справедливое, а другое — за несправедливое» [4, 276]. «И именно мистицизм приводит Гераклита к утверждению, что противоположности тождественны» – пишет об этом изречении Б.Рассел (см. «Мистицизм и логика» в кн.: Б.Рассел «Почему я не христианин». М.: Политиздат, 1987. – 333 с.).

Гераклит утверждает: «Подобен, беспорядочно рассыпанному copy самый прекрасный космос» [4, 276]. Иными словами Единый проявляется во множественности, а мудрец подобен обычному человеку.

Он также пишет: «Скрытая (тайная) гармония сильнее явной» [4, 276]. Интересно, что при объяснении апологетами христианства (Климент Александрийский, Ипполит и др.), это изречение рассматривалось как применительно к душе, так и к Единому. Впрочем, оно имеет важнейшее значение для понимания гармонии эзотеризма самой книги Гераклита.

О порицании кровопролитий и порочности. Вместе с тем, как мы знаем из тех же писем, Эфесец выступает против реальной, кровопролитной войны, критикуя ее в духе критики мистиками установившихся нравов. Так, продолжая пояснять, почему он не смеется, Гераклит пишет: «Или, может быть, мне смеяться, взирая на ваши настоящие войны, когда под предлогом нанесенных вам обид вы оскверняете себя убийством, несчастные, превращаясь из людей в диких зверей, когда музыкой флейт и труб вы разжигаете в себе чуждые Музам отрасти, когда железо, которое скорее должно употребляться для плугов и земледелия, обращается в орудие убийства и смерти, когда вы кощунственно оскорбляете божество, называя его «Афиной Воительницей» и «Аресом Энпалием» [=«Убийцей»], когда, построив фалангу против фаланги, человек против человека, вы молитесь о взаимном убиении, когда отказывающихся осквернить себя убийством вы наказываете как дезертиров, а заливших себя кровью с ног до головы почитаете как героев?

Львы не вооружаются против львов, кони не берутся за мечи, и вряд ли увидишь орла, облачившегося в панцирь против орла. Нет у них никакого иного орудия битвы, но каждому служат оружием его собственные члены. Одним оружием служат рога, другим — клювы, третьим — крылья; одним — скорость, другим — крупная стать, третьим — мелкая, четвертым — толщина, пятым — умение плавать, многим — отвага. Никакой меч не привлекает бессловесных животных, ибо они видят, что закон природы сохраняется в них самих, а не в людях» [5, с. 184].

Сам же Гераклит писал о себе Амфидаманту следующее: «Удивляются, почему всегда мрачен Гераклит, не удивляются, почему всегда подлы люди. Поубавьте малость свою порочность, и я тотчас улыбнусь» [5, с. 183]. И еще: «О люди! Хотите узнать, почему я никогда не смеюсь? Не потому, что ненавижу людей, а потому, что [ненавижу их] пороки. Так и запишите закон: «Кто ненавидит порок, пусть уйдет из города», — и я уйду первым. С радостью буду жить не вдали от родины, а вдали от подлости» [5, с. 184].

И еще: «Разве, оставаясь в городе, я уже не изгнан [и не живу] вдали от вас? С кем [из вас] вместе я прелюбодействую, с кем оскверняю себя убийством, с кем пьянствую, с кем развращаюсь? Не развращаю, не обижаю никого, один я в городе. Вы превратили город в пустыню своими пороками. Может быть, ваша агора (место собрания – А.) делает Гераклита хорошим? Нет, но Гераклит — вас, город, да только вы не желаете. (4) А я желаю, и я [сам] есмь закон для всех остальных, но поскольку я один, то не в силах наказывать весь город. Вы удивляетесь тому, что я больше не смеюсь, а я – удивляюсь смеющимся — тому, что они радуются своим беззакониям, тогда как им следует грустить о своей неправедности» [5, с. 184].

О войне со злом в себе. О том, что подлинная война – война со своими недостатками мы уже знаем из писем Гераклита. Если sofos рассматривает эти противоположности с позиций наличия «гармонии» в «Абсолютном Единстве Скрытой Природы» Одного, ибо для него, все – Все, Одно, то утверждает ли он, что раз все Едино, то и этическая борьба со злом не нужна? Каково же в этом отношении понимание «мира и войны» (или раздора) со злом в себе? Охваченный живым огнем sofos отвечает: «Грядущий огонь все обоймет и всех рассудит» [4, 275]. Как? – «Противоречивость сближает, разнообразие порождает прекраснейшую гармонию, и все через распрю создается» – утверждает Гераклит [4, 276]. Это значит следующее. Известно, что война и мир являются атрибутами бога Аполлона, которые представлены в символе войны – букве «А» («альфа») как в образной фигуре лука. При перевертывании эта фигура оказывается символом мира – лирой. Однако для «обычных» людей это остается непонятым... «Не понимают, как расходящееся с самим собой приходит в согласие, в самовосстанавливающуюся гармонию лука и лиры» – говорит Гераклит [4, 276].

Эфесец утверждает внутреннюю, духовную борьбу (известную в одной из мистических систем как «войны Господа» – А.) за свободу от рабства зла в человеке и обретение им теосиса (познание Бога в Себе). Эта борьба носит у Гераклита тотальный характер и имеет всеобщую применимость: «Следует знать, что борьба всеобща, что справедливость в распре, что все рождается через распрю и по необходимости» [4, 276]. И еще: «Борьба — отец всего и всему царь. Одним она определила быть богами, а другим людьми. А [из тех] одним — рабами, а другим — свободными» [4, 276].

Дальнейшее развитие этическо-мистического логоса (учение) софоса Гераклита о самопознании и Едином получило у его прямых последователей-гераклитовцев. Оно укрепилось в философских доктринах Платона и Аристотеля, нашло отражение в учении стоицизма, и, в конце концов, получило свое мистическое завершение в неоплатонизме. Что касается эзотерического учения Гераклита о стихиях, то оно продолжило свое существование и получило освещение в духовных учениях Алхимии всех последующих времен.

Вместо послесловия. Изложенное позволяет заключить, что изречения эфесского софоса следует рассматривать с позиций мистицизма Логоса Единства, присущего Гераклиту. Как говорит сам sofos: «Не будем наобум гадать о Величайшем» [5, с. 250].

ЛИТЕРАТУРА

1. Диоген Лаэртский «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. /АН СССР, Изд-во философия: Общ ред. и вступит статья А.Ф.Лосева.– М.: Мысль, 1979.– 620 с. – (Филос. наследие).

2. Кессиди Ф.Х. Гераклит. – М.: Мысль, 1982. – 200 с. – (Мыслители прошлого).

3. Ф.Х.Кессиди. Гераклит. –М.: «Мысль», 1982.– 200 с. (Мыслители прошлого). (П.Б.).

4. «Антология мировой философии». Т.1. Философия древности и средневековья. М.: «Мысль», 1969. – 576 с.

5. «Фрагменты ранних греческих философов». Ч. 1 «От эпических теокосмогоний до возникновения атомистики». Ред. кол. серии «Памятники философской мысли». Т.1. М.: «Наука», 1989. 576 с.

6. Тихолаз А.Г. Гераклiт. – К.: Абрис, 1995. – 160 с. Навчальний посiбник з давньогрецької фiлософiї. – (Трансформацiя гуманiтарної освiти в Українi).

7. С.В.Пролеев. История античной философии – М.: «Рефл-бук», К., «Ваклер», 2001. – 512 с. – (Образовательная библиотека).

8. Таранов П.С. Антология мудрости. 120 философов. В 2-х т. Т. 1. Симферополь: Реноме , 1997. 824 с.: ил.

9. Адо Пьер. Что такое античная философия? /В.П.Гайдамака (пер. с фр.) – М.: Изд-во гуманистической лит., 1999.–320 с.

10. И. Кунчуров, И. Срибный. Вопросы эпистемологии в философии истории Р.Дж.Коллингвуда. /Выступление на философском клубе «Минерва». (Доклад приведен на этом сайте).

11. Коллингвуд Р.Дж. Идея истории. Автобиография /Перевод и ком. Ю.А.Асеева, статья М.А.Кисселя. –М.: «Наука», 1980.– 488 с. –(Памятники исторической мысли).

12. Марк Блок. Апология истории или Ремесло историка. М.: «Наука», 1986. – 256 с. – (Памятники исторической мысли).

13. Маслоу А. Новые рубежи человеческой природы / Пер. с англ. М.: Смысл, 1999.–425 с.

14. Кардаш С. Измененные состояния сознания. – Д.: Сталкер, 1998.–4116 с. (Серия «Психология»).

15. Роберт Антон Уилсон. Психология эволюции. Перевод с англ. под ред. Я. Невструева. – К.: «ЯНУС», 1998 – 304 с.


Философский клуб "Минерва" 07.2001.

Хостинг от uCoz