Философские ювелирные украшения от Голоты Ивана


Философия истории – пожалуй единственная пока еще живая отрасль философского знания.  Будучи основой  мировоззрения и идеологии, она остается востребованной в той мере, в какой остается потребность в этих двух. В периоды заметных  событий и  потрясений она подвергается  неизбежным  коррективам  и пересмотрам, вызванным необходимостью приводить в согласие переменчивое бытие и консервативное сознание. Вот и сейчас, стояло произойти нескольким резонансным эксцессам, как исторический дискурс пришел в движение. Пророки  и  коноводы мнений начинают  осмыслять и переваривать новации, интегрируя их предшествующие построения или предлагая революционно-новые схемы. И все для того, чтобы ответить на вопрос, что происходит, и чего от этого ожидать завтра. Процесс осмысления  далек от  своего этапного конца, но уже сейчас можно отследить ведущие версии. Русский журнал Глеба Павловского – настоящая находка для исследователя  горячей аналитики.

В этом тексте дальше будет предпринята попытка сопоставить исторические прогнозы  развития ситуации с терроризмом  от Г. Павловского («Бог вразумляет человека словно воблу») и от Ф. Фукуямы («Началась ли история опять»).

Сопоставление, понятно, не совсем  корректное из-за разномасштабности фигур, но уместным его делает контекст: московские события октября  2002. Предмет обсуждения – влияния активизации глобальных террористов и сил противостоящих им на ход Истории.

Фукуяма: Началась ли история опять

Может показаться, размышляет Френсис Фукуяма, что ход истории после 11 сентября преломился и она снова «ожила». На фоне почти либерально-законченных 90-х,  сегодняшние дни  выглядят как прелюдия  к метаморфозам: в воздухе запахло большой войной, а  глобальный рынок становиться все менее стабильным, поскольку «проблемы безопасности подсыпают песок в двигатель современной экономики, которая зависит от открытости границ и свободы передвижения людей и товаров».

Что перед нами -  начало предсказанного Хантингтоном длительного и катастрофического для судеб Либерализма столкновения цивилизаций,  «или же текущий конфликт сойдет на нет, и вернется старый мир все более интегрированной глобальной экономики, как только мы избавимся от Усамы бен Ладена и террористических сетей» ? Так спрашивает Фукуяма и в плане ответа склоняется больше ко второму варианту. Он продолжает настаивать на своем десятилетней давности тезисе о  том, что «история, понимаемая как эволюция человеческих обществ через различные формы правления, достигла своей кульминации в современной либеральной демократии и рыночном капитализме». Атаки террористов – это акты отчаянья антизападных сил.

 Отнюдь не только культурная близорукость американцев  заставляет их думать, что западные ценности потенциально являются универсальными. Существуют веские   основания для того, чтобы считать, что эти ценности и институты в значительной мере приемлемы для многих, если не для большинства, незападных народов.

Вот его аргументы

Западные институты, равно как и научный метод, который был открыт на Западе, обладают универсальной применимостью. Существуют  глубинные механизмы цивилизационной  конвергенции -  они действуют сначала  в экономике,  потом в политике и -  в последнюю очередь -  в  культуре.

 Прогресс необходим всем  странам для экономического и военно-политического выживания. Технологии востребованы всеми цивилизациями.  Необходимость овладеть технологиями предопределяет заимствование особых экономических институтов, таких как свободные рынки и главенство закона  -  ключевых условий  экономического роста. Ведь  секрет высокой конкурентной способности западного способа производства в свободе личной инициативы. Это система, в которой скорее индивиды, а не правительства принимают решения о ценах или процентных ставках.

Экономический рост порождает средний класс а вместе с ним и либеральную демократию. Не всегда, но в большинстве случаев…

 И хотя культура - религиозные верования, социальные привычки, старинные традиции - последняя и наиболее слабая область конвергенции, но в современных обществах культурные различия  обычно концентрируются вне политики и относятся к сфере частной жизни. Это необходимое условие для гражданского мира, без которого не возможен ни какой рост.

Таким образом «глубинная логика модернизации предполагает, что западные ценности являются не просто результатом западного христианства, но олицетворяют собой более универсальный процесс».

Фукуяма задается вопросом о том, какая из культур на Земле способна сопротивляться на глубинном уровне процессу прозападной глобализации и приходит к выводу, что только исламская культура показывает признаки подобной  готовности. В последнее время только она «является источником неоднократного возникновения значительных радикальных движений, которые отвергают не просто западную политику, но и основной принцип модернити, принцип религиозной терпимости». К сожалению, базовый конфликт, перед которым стоит западный мир, гораздо шире, чем просто война с терроризмом, и затрагивает не только небольшие группы экстремистов, но и всю общность радикальных исламистов и мусульман, для которых религиозная идентичность затмевает все другие политические ценности, и которые часто рассматривают мир как манихейскую войну верующих и неверующих. А эта общность достаточно большая - специалист по Ближнему Востоку Даниель Пайпс считает, что радикализированная часть населения составляет от 10 до 15 процентов исламского мира.

Течение, возникающее на этой почве, по мнению Фукуямы, можно смело назвать исламо-фашизмом. Ведь причины его возникновения очень похожи на исторические корни национал социализма – стремительная урбанизация  на фоне культурной  дезориентации, порождаемой модернизмом.

Объяснение взлета исламо-фашизма в 1980-е и 1990-е годы такими "базовыми причинами» как бедность, экономическая стагнация и авторитарная политика на Ближнем Востоке на фоне нежелания США и их союзников как-то влиять на положение вещей -  не совсем адекватны, поскольку мировое сообщество через финансовые институты  все время пыталось поспособствовать экономическим и социальным реформам, но каждый раз наталкивалось на сопротивление местных элит, - этих  испорченных рантье, которые со временем становились все более и более фанатичными исламистами.

Таким образом, заключает Фукуяма исламо-фашистское море, внутри которого плавают террористы, представляет собой более фундаментальный идеологический вызов, чем вызов коммунизма. И потому Либерализму пока не время складывать оружие, надо осуществить может быть последний блицкриг с силами отчаянно сопротивляющейся реакции. Надо надавить на исламский мир, чтобы он наконец разобрался внутри себя и отгородился от радикалов, отдав предпочтение либеральным веротерпимым версиям ислама.

Фукуяма остается по большому счету историческим оптимистом, хотя и сильно отрезвевшим. «Борьба между западной либеральной демократией и исламо-фашизмом не является борьбой между двумя одинаково созидательными культурными системами, которые обе могут контролировать современную науку и технологии, создавать богатство и иметь дело с фактическим разнообразием современного мира. Западные институты имеют на руках все карты, и по этой причине будут продолжать распространяться по всему миру. Но чтобы перейти к отдаленному будущему, мы должны выжить в ближайшем будущем. К сожалению, в историческом процессе не существует ничего неизбежного, и трудно добиться положительного результата при отсутствии соответствующего руководства, смелости и решимости сражаться за ценности, которые делают современные демократические общества возможными».

Павловский: Тушкой о подоконник

В несколько иной тональности построены исторические прогнозы  Павловского. Либеральную самоуспокоенность он сравнивает со сном. Прогресс – отнюдь  не анфилада социальных систем  с самой оптимальной  в конце, это было уже ясно в конце 70-х.

 Лишь немногие пробудились и видят, что дерзкие акты глобальных террористов – это вхождение в новою историческую эпоху всемирной нестабильности, которая закончится преображением всего социального  уклада. Предсказания и намеки Павловского  мрачны, если не зловещи.

У террористов есть  суппер оружие, против которого нет на сегодня ответа ни у Запада, ни у России –  шахиды, смертники, «отморозки».

Либерализм – антигероический строй, он не способен ничего противопоставить новой молодежной моде на мировой терроризм. Историей двигают герои, а не технологи. «Героям» могут противостоять только герои, а мещанский трусливый дух либерализма убивает всякий героизм на корню ( вольное изложение - И.Г.)

Кроме культурно-цивилизационной  можно найти и  экономическую подоплеку этой новой войны: инвесторами террористов выступают свихнувшиеся  черные бизнес-игроки, пытающиеся «варить» деньги на резонансных волнах террора.  На фоне корпоративной пор чи Америки это довольно убедительно. На Русском Журнале  все время висит яркий баннер со ссылкой на статью, в которой доказывается, что главный сценогораф драмы  «Норд-Оста» -  Березовский.

Союз готовых на самоубийство авантюристов-фанатиков и  черных бизнесменов, субсидирующих их, способны за  считанные месяцы создать силовой субъект мирового класса. Три камаза Басаева   -  возможность задешево «нагнуть» мировую ядерную державу – очень эффективное средство  ведения войны. Это война нового типа без четких фронтов и границ, где враг незрим и вездесущ, и тем многократно опаснее. Убежать больше некуда, они повсюду. При том свихнувшемуся бизнесу кажется, что это он использует фанатиков, но на самом деле, скорее  все наоборот.

Павловский здесь говорит путано и противоречиво: истинные интересы «главных плохих» – не известны им самим. Ими вроде как движет Логос.

Террористы -  отнюдь  не представители национально-освободительного движения. Ни Чечня ни Палестина им не нужна – резервации уже  стали слишком тесны для них. Эти люди ведут большую игру. Террористы  - не шахиды, а бизнесмены какой-то совершенно новой волны. При том она эта новая волна совершенно несовместима с прежними: «если есть бизнес Аль-каиды, то весь предшествовавший ему уклад обречен». Антропологический терроризм – это вызов на уровне рода. И отвечать ему тоже надо на уровне рода.

Временами от слов Павловского веет каким-то нездоровым пугающим энтузиазмом  чуть –  ли не  расиста.

Спасение России и мира заключается в немногих проснувшихся от либеральных сновидений и решивших сопротивляться наваждению. Современная власть, система – не союзник сопротивляющегося человека.  Власть способна только прохожих пугать фонариками в подъездах,  силовики - это пустое слово. Тех, кто реально дрался – страшно мало.  Ригидные и несдавшиеся жалкие сотни. Герои – мутанты!  Не власть, а Путин нас спасет, и в этом счастье России. А Буш  спасет Америку. Остановить ублюдков способно  только легитимное страшное применеие силы . Газеты сегодня надо комкать. Правозащитное движение – движение ничтожеств. Истерящие сомнамбулы из либеральных и правозащитных СМИ – зло не меньшее чем сами террористы.

Террористы – «это другая порода, и она уже среди нас. Придется учиться выявлять по разного рода косвенным признакам возможных носителей этого начала, по меньшей мере, чтобы они не попали в авиадиспетчеры, в летчики и т.п. И придется учиться их убивать. Потом, когда научимся их убивать, можно будет подумать, как их использовать. Может быть, кого-то отлавливать и переобучать, перевооружать на мирные цели? Не знаю. Это потом». А сейчас вычислять по косвенным признакам и отстреливать.

Или чего стоят подобные высказывания.

 «Африка? Это следующий за Азией резервуар убийц, который, в отличие от Палестины, еще не успели профинансировать и обучить широте взгляда». «Как фольклорная Чечня однажды пришла в Москву, как со временем рванется на Север родина джаза Африка». И надо готовиться к этому.

Теперь интерпретации и выводы

И Фукуяма и Павловский рассуждают реакционно: у первого реакция прикрыта либерально-утопической демагогией, у второго – она практически явная и откровенная.

Под реакцией надо понимать активное, деятельно-выраженное нежелание власть имущих соглашаться с необходимостью концептуальных перемен в их системе правления, перемен, которые назрели.

 То что перемены назрели – к сожалению факт не для всех, особенно по сю сторону «зеленого занавеса». Основное противоречие эпохи – это противоречие между во многом глобализированной, объединенной геоэкономикой – и отставшей от нее национально-раздробленной геополитикой. Основной вопрос – это как мы можем прийти ко  Всемирной конфедерации народов, сохранив при этом  демократию и вообще жизнь на планете.

Фукуяма заблуждается, отрицая значение экономических причин возникновения  массовых радикальных антизападных  движений в современном мире. Все более очевидным становится то, что экономическое благополучие нескольких развитых стран   - это клуб закрытого типа -  ни страны Тихоокеанского региона, ни Латинской Америки, ни тем более страны бывшено СССР не получили экономических дивидендов от вступления на путь Либерализма. Последствия глобализации во многих  случаях носят разорительный, разрушительный характер. Никаких гарантий от повторения экономических кризисов  образца 1998 года  нет. Геоэкономическая конкуренция работает на одну из сторон в условиях, когда стартовые шансы чрезвычайно неравны. Если плохо поддающиеся подкупу пуританские элиты некоторых исламских стран менее других элит склонны замалчивать эти вопиющие факты, то это не значит, что они заведомо клевещут на мировой порядок. Всякому некупленному наблюдателю сейчас ясно, что этот порядок  не соответствует духу либерализма, ключевым его принципам, выраженным  в формуле  равенства шансов и прав. Что этот дух забыт и предан в угоду интересам обогащения немногих.

Любопытной представляется и политико-финансовоя версия сути антитерроритической кампании Руслана Стрельцова «Гуд бай, Америка», опубликованная на том же Русском Журнале. Оказывается, все это затевается ради того, чтобы в очередной раз спасти еле живой доллар от окончательного и повсеместного коллапса.

Если схема  ревизий собственных историософских воззрений  Фукуямы более менее ясна, то  историософию  Павловского еще надо  эмулировать. Мы предложим свою возможно рискованную попытку.

Мировой терроризм как  враг не идентифицирован. Его персонализация в образе Бен-Ладена и сети Аль-Каиды это не больше чем симуляция идентификации для встревоженного гуся-избирателя. Уже слышны протесты образца: что такое мировой терроризм, это же просто средство войны, но кто им воюет на той стороне с Америкой? Ответ, обычно, опускается. Но если подумать, то он будет звучать так:  глобальный антиамериканизм. Не зря Штаты, выбирая мишени для очередных ответных ударов, напоминают слепого от крови медведя: ты против Америки – значит за терроризм! Не зря так легко поверх всяческих культурных и конфессиональных границ общий язык находят экстремисты всех мастей объединяясь в кровавый интернеционал.

Но, что такое современный антиамериканизм? Существует  ли объективная основа для всемирного антиамериканизма? Сколь велика его социальная база?

Велика. Пять чугунно-деревянных миллиардов противостоящих по уровню жизненных шансов одному миллиарду -  золотому…Это количество. При некотором раскладе – это серьезный враг.

Дело, конечно, вовсе не в «новой антропологической породе глобальных террористов»

Энтузиазм Павловского – это энтузиазм  геополитического реалиста в худшем понимании этого слова. Надо отбросить розовые иллюзии и сны. Никаких исторических хеппи эндов. Война уже началась. Эти огромные массы безнадежно отставших людей – уже сейчас на уровне спорадического глобального террора – очень опасны. Что уж говорить о времени, когда они организуются финансово, идеологически и пропагандистски. Необходимо осознать, что возможности как-то мирно самотеком убедить эти массы смириться с собственным положением – нету, также как  нет никакой  возможности вытянуть их из геоэкономической ямы: для этого надо менять весь наш строй и уклад жизни. Мир раскололся на тех, кому повезло родиться на Западе или на территории стран-сателлитов, и на неудачников, которым ничем не поможешь, но которые все равно этого не поймут и будут лезть  на благополучную территорию и рвать зубами ее обитателей. Надо посмотреть правде в глаза: примирения между  этими расколовшимися частями уже не будет.  Перед нами выбор -  «дать по рогам» варварам или же признать свою цивилизацию обреченной. Пока еще не поздно, и население Запада окончательно не состарилось и не утопилось в потоках легальной и нелегальной  эмиграции.

Так можно было бы в концентрированном виде интерпретировать мнение Павловского о текущем моменте и исторических перспективах.

Дискутировать мы здесь не намеревались.  Но разрешите буквально несколько слов о сути фашизма, раз уж о нем зашла речь.

Суть фашизма не в насилии, а неправовом господстве. Под последним имеется ввиду  такая система разделения труда, при которой вопрос о равенстве прав на жизненный успех и социальное положение между властвующими и подчиненными даже не рассматривается. Религиозние схемы легитимации неравенства тоже не применяются (это свойственно феодализму). Этого положения можно достичь силой оружия, а можно силой пропаганды. 

В антитезу Фукуяме с его «исмламским фашизмом» можно говорить о экономическом фашизме Запада. Ведь не обязательно внеправовое господство должно обретать себя насильственными милитарными методами. Если такого монопольного господства можно достичь за счет распространения и доминирования глобального рынка, то оружие здесь  излишнее. Достаточно, чтобы жертвы признавали авторитет и безальтернативность этого рынка как судьбоопределяющей силы. Можно говорить, что несопоставимо более высокий уровень жизни развитых стран Запада – это результат автономного опережающего научно-технического развития этих стран, но это было бы возможно справедливо в средине позапрошлого века. В условиях когда «глобальный рынок» принимает ключевые решения о стратегиях развития индивидов и общностей, говорить, что Запад непричастен к нищете и голоду, царящему вокруг него – означало бы впадать в фарисейство. Если национальные  элиты  вступают  долгосрочные внешнеторговые отношения и даже строят на их базе  стратегические программы развития, то тем самым они создают, признают и поддерживают  политический порядок, делающий возможными этот экономический обмен. Стало быть, говорить, что кто-то к чему-то непричастен и не несет ответственности за социальные последствия  – нельзя. Мировой политический порядок де-факто существует, но он не имеет никакого отношения ни к либерализму, ни к демократии.

Давайте представим себе, что динамика террористических эксцессов идет по восходящей. Что где-то посреди  мегаполиса взорвана грязная ядерная бомба  или атомная электростанция. Что быстро распространяется эпидемия  какой-то сибирской язвы и т.д. Можно представить себе реакцию рынков, СМИ  и общественного мнения. Весь строй мышления граждан большинства развитых стран даст резкий и возможно безповоротный крен вправо. Ради безопасности  будет принесено в жертву очень многое. Интернет (эта среда коммунистов и террористов) будет закрыт, эмиграция и свобода передвижения будут  запрещены, от свободы слова  останется одно упоминание. Некоторые этнические и религиозные меньшинства окажутся в резервациях за колючей проволокой. Произвол спецслужб достигнет невиданных масштабов.

Мы можем не заметить, как окажемся под диктатурой «проснувшихся» на антропологическом (генноинженерном?) уровне отвечающих на вызов виртуального глобального терроризма. Мрачнейшая антиутопия вместо либеральной постисторической пенсии.

Таким образом, по ходу разворачивания драмы современности видно, что прогнозы высказанные ранее в статье «Стратегия выравнивающего развития» оправдываются. Уместными остаются и предложения относительно геополитических альтернатив.

Все публикации философского клуба

Хостинг от uCoz