Чтобы разобраться в сущности предстоящих президентских выборов в Украине, нельзя оставить без внимания категорию геополитического выбора. Фактически предстоящие выборы оказываются не столько выбором нового президента, сколько выбором своей геополитической и даже культурной идентичности: Украина выбирает между Западом и Россией. При этом хочу отметить, что я намеренно ухожу от сугубо экономической интерпретации геополитического выбора Украины, и вот почему.
Действительно, не только глобализации, но и, казалось бы, сугубо геополитическим процессам зачастую приписывается жесткая экономическая подоплека. По крайней мере, в украинских политических дискуссиях, касающихся выбора «Запад – Россия», нередко можно наблюдать попытки намеренно поставить вопрос исключительно в экономической сфере. А следовательно, предложить решать данный выбор на основаниях «здорового прагматизма», то есть никак не определяясь с собственной геополитической идентичностью. Украина в рамках этой логики «пойдет» не туда, где престижнее, а туда, где выгоднее . Выбор должен быть свободен от абстрактных идеологических символов типа «Запад», «Европа», «старший брат», «российская империя»: за всеми этими общими понятиями стоят конкретные (чтобы не сказать «частные») экономические интересы. Поэтому и геополитические ориентации не должны носить однонаправленный, раз и навсегда определенный характер. С кем бы Украина ни укрепляла экономическое партнерство, ее политический выбор будет оставаться за самой собой. Украина – независимое государство, сотрудничающее в равной мере со всеми представителями международного сообщества: будь то Россия, США, Иордания или Евросоюз. И во всех этих отношениях Украина должна и способна оставаться самой собой , то есть сохранять собственную политическую субъектность, не позволяя делать себя придатком какого бы то ни было мощного политического образования. Таковы политические интенции преимущественно экономической интерпретации украинской геополитической идентичности.
Конечно, политическая самостоятельность, способность страны самой решать свою политическую судьбу – ценности безусловные. Но не меньшей ценностью является политический реализм , который подразумевает понимание относительности понятия «независимость». Всякая реальная независимость осуществляется в контексте целого комплекса разнообразных зависимостей, и вопрос состоит в выстраивании баланса между этими зависимостями. А выстроить его можно очень по-разному. Та редуцированная постановка вопроса о независимости украинского государства, которая иногда ставится перед общественным сознанием украинских граждан «Быть ли Украине независимым государством?» фактически является вопросом риторическим. Важнее, в рамках какого геополитического баланса будет осуществляться эта независимость? Вопрос о содержании украинской независимости – это вопрос о геополитической идентичности Украины.
В западной геополитической аналитике сформировались два различных взгляда на геополитическую роль Украины: позиция Бжезинского и позиция Хантингтона. Первый придает важнейшее геополитическое значение Украине в связи с ее уникальным географическим и цивилизационным расположением. Второй (Хантингтон) напротив расценивает геополитическое положение Украины как изначально неустойчивое, цивилизационно расколотое, что навсегда лишает Украину возможности быть сколь-нибудь значимым политическим игроком. Но в обоих, упомянутых Хеденскогом, случаях Украина изначально, в самой постановке вопроса лишается самостоятельного значения. Геополитическая значимость или незначимость Украины определяется через призму вопроса: «Будет ли играть Украина существенное значение для чьей-то (американской, европейской) безопасности?». Иначе говоря, стоит ли Украину использовать для какой-то, внешней относительно самой Украины, цели? И по мнению Бжезинского, Украина может сыграть для США и Европы роль эффективного буфера, смягчающего имперский напор России. Нужно вспомнить, что Бжезинский неоднократно подчеркивал: Россия не может состояться как империя до тех пор, пока Украина является самостоятельным государством. И в таком контексте Запад заинтересован в независимости Украины. Западу нужна независимость Украины, от которой зависит (не)возобновление Россией статуса сверхдержавы во всех отношениях. Что же до Хантингтона, то его оценка того же факта «цивилизационной пограничности» Украины прямо противоположна. Цивилизационный разлом – это фундаментально. Украина навсегда останется местом для «схватки цивилизаций», и выстраивать геополитические стратегии в опоре на какие-то прогнозы относительно украинских реалий – это утопия. Украина – не игрок , который в большей или меньшей мере может отвечать за себя, а место для игры.
Такая геополитическая «идентификация извне» не лишена оснований. Вряд ли будет ошибкой утверждать, что возможности внешней политики Украины задаются контекстом «большой игры» России и США. В этом смысле понятен угол рассмотрения геополитической роли Украины американскими аналитиками: они исследуют, прежде всего, условия реализации национальных интересов США. Но это все же не снимает вопроса о собственно геополитической идентичности Украины. Более того, нужно четко отличать этот вопрос от предыдущего вопроса о «геополитической роли для…».
Идентичность страны не есть роль, которой эту страну наделила другая страна в своей собственной игре. Не является для страны идентичностью и та роль, которой она сама себя наделила. Идентичность – это так или иначе принадлежность субъекта определенной общности (некоему «Мы») через своеобразное «отождествление» с ним. Так можно говорить о том, что идентичность индивида определяется его принадлежностью группе: нации, народу, классу, расе, конфессии, профессиональному цеху, пр. Но со страной как геокультурной единицей уже сложнее. Тот факт, что Украина входит в СНГ, или ГУУАМ, или ЕЭП – еще не задает ей идентичности. Вхождение Франции в Евросоюз также само по себе идентичность не образует. Напротив, несомненная «европейскость» Франции, то есть ее принадлежность Европе делает возможным и само собой разумеющимся вхождение в ЕС.
Как раз в контраст с французским примером ситуация с Украиной видна во всей своей неоднозначности. Само участие Украины в проектах СНГ и ЕЭП оказалось возможным благодаря неопределенности с ее геополитической идентичностью. Украина не Европа, но и не Азия. Как когда-то в СССР, так теперь и в СНГ/ЕЭП Украина входит скорее как славянская страна. Однако многие восточноевропейские страны также населены славянскими народами. Соответственно, корректнее будет говорить, что Украина участвует в пророссийских проектах в ипостаси своей «евразийскости». Именно Евразия – та относительно недавно сконструированная геополитическая идентичность, которая делает возможной «тяни-толкай» внешней политики Украины. Как назвал один из западных аналитиков эту ситуацию, «Украина смотрит на Запад, направляется на Восток». Является ли Украина Евразией или Восточной Европой? – вот вопрос геополитической идентичности, а не входит ли она в ЕС или ЕЭП.
Таким образом, на примере той же Украины можно увидеть, что идентичность – это нечто большее, чем только принадлежность субъекта определенной общности. Ибо «общностями» являются как Европа или Евразия, так и СНГ или ЕЭП. В чем же их принципиальное отличие? Дело, конечно, не в размерах, а в самой природе этих общностей. Точнее было бы сказать, в природе тех оснований, на которых данные общности сохраняют свою целостность. ЕС, НАТО, ЕЭП, СНГ, ГУУАМ – все это так или иначе политические объединения. Политическая объединенность как таковая – служебна, вспомогательна. Она осуществляется в форме совместного овладения теми или иными благами. Политическое объединение конституирует именно нехватка благ. Устремленность к ним как к данным в своем отсутствии.
Не то – культурное объединение, где категория «блага» (в множественном числе) вообще не работает. Единственным благом для культурного единства являются культурные ценности, которые хранятся, которым служит, которые воплощают. И это кардинально отличает политические объединения от гео политических, которые ближе к культурным. Культурное объединение происходит вокруг ценностей, и осуществляется как совместное служение. Блага – это нечто мирское, земное, тогда как культурные ценности – скорее метафизическое, трансцендентное.
Основания единства геополитических образований – в культурных ценностях. Несмотря на все разговоры о «колониальной природе нового империализма», материальных интересах лидеров глобализации, экономической агрессии транснациональных компаний, геополитика продолжает двигаться в ценностно-рациональном русле (в том смысле, как термин «ценностная рациональность» употреблял Макс Вебер). Это и делает актуальным вопрос о геополитической идентичности.
Впрочем, если вдуматься, и вышеперечисленные идентичности индивида, базирующиеся вроде бы на его принадлежности/приверженности к той или иной группе, также являются плодом отождествления не столько с группой, сколько с ценностями, которые эта группа исповедует, воплощает, является их носителем. Например, член СДПУ(о), казалось бы, должен иметь все основания для идентичности социал-демократа. Однако Социнтерн придерживается другого мнения, ставя под сомнение подлинность социал-демократических устремлений упомянутой партии, и следовательно – социал-демократическую идентичность ее членов. Тем самым для формирования идентичности решающим оказывается принадлежность не группе, а ценностям. И уже класс носителей данных ценностей может интерпретироваться как «группа», к которой каждый из них принадлежит и в этом «идентичен» с другими членами группы.
В примере с политической партией, исповедующей ту или иную идеологию, имеем смесь политического и культурного: с одной стороны партия исповедует ценности как некие константы человеческого общежития, а с другой стороны, партия стремиться к политической власти как возможности не столько воплощать ценности , сколько распределять вполне земные блага . Но идентичность базируется, в данном случае, именно на культурном – тех ценностях, которые задают направленность политическому.
Таким образом, вопрос о геополитической идентичности Украины – это вопрос именно ценностей, а не торговых пошлин, экономических приоритетов, оборонных союзов или технологических заимствований. При этом не будет вполне корректно формулировать вопрос по типу «К чьим ценностям Украина присоединится?». Скорее, следует спросить «Какие ценности Украина (уже) исповедует?». Как это можно определить и понять?
Тут весьма кстати вспомнить о том, что идентичность как таковая не является просто некоей объективной определенностью, постигаемой таким же объективным способом. Иначе вопрос геополитической идентичности Украины был бы просто задачей точности измерения и полноты учета наличных факторов. Однако идентичность есть не результат уникального сочетания объективных свойств, а скорее неким тройственным актом сознания. Это определенность, которая задается . И в той мере, в которой идентичность задается, она произвольна . Но произвольность эта ограниченна, ибо имеет тройственную структуру (изложенная далее концепция идентичности взята у Константина Крылова).
Идентичность задается, во-первых, самим субъектом: он причисляет себя к «тем, которые…» – к некоему «целому», к «мы», образованному вокруг тех или иных ценностей. Но самого такого самопричисления для полноценной идентичности мало – в данном случае налицо не идентичность, а самоидентификация. Для идентичности необходим также второй компонент – признание самим этим «целым» («мы») данного субъекта своей частью: «он – наш». Однако и сочетание таких двух взаимных признаний будет недостаточно для того, чтобы идентичность считать полной. Завершает конституирование идентичности признание извне данной взаимопринадлежности. Некие «остальные» должны признать «со стороны» тот уже почти состоявшийся факт, что «он» принадлежит к «ним». В таком случае тройственное сочетание субъективностей – «Я»-фактор, «Мы»-фактор и «Они»-фактор – задает идентичности специфическую объективность.
На примере Украины подобное конституирование идентичности видно особенно наглядно. Россия признает Украину частью евразийского культурного пространства. США так или иначе внушает Украине ее безусловную принадлежность западной культуре. При этом Европа к Украине относится чрезвычайно осторожно и даже скептически. В этой ситуации сама Украина декларирует приверженность западным, в частности европейским, ценностям (пресловутый «европейский выбор»), но в стилистике государственного управления, в формах осуществления власти, да и в политической культуре стремится скорее к восточно-православным традициям России. В этом контексте можно утверждать, что последние экономические переориентации Украины в рамках ЕЭП – лишь проявление ее восточно-православной культурной доминанты.
Возвращаясь к украинской предвыборной ситуации, можно увидеть небезынтересную диалектику. Выбор нового президента является в большой мере выбором Украиной своей геополитической идентичности. Но в то же время сам этот выбор неизбежно состоится на основании уже наличных у населения и элиты ценностей. Получается, Украине предстоит не столько выбор (чего-то того, чего еще нет), сколько некий акт самопознания и самопроявления. На предстоящих президентских выборах Украина продемонстрирует, чем она уже является. И каков бы ни был результат, сама геополитическая коннотация предстоящего выбора очевидна.
Все публикации философского клуба
